Золотая чаша   ::   Плейн Белва

– Через полчаса наступит двадцатый век, – провозглашает Альфи.

– Половина двенадцатого. Фредди почти заснул над шашками. Дэн, ему пора в постель.

– Пусть встретит Новый год. Этот Новый год он надолго запомнит.

– Пожалуй, ты прав, – соглашается Хенни, и у нее вновь возникает ощущение значительности момента. – Это будет прекрасный век! Я предчувствую, что грядут великие события, хотя и не могу представить, какие.

– У минувшего века тоже были свои достоинства, – замечает дядя Дэвид, думая, наверное, о том, что едва ли ему суждено многое увидеть в новом веке. – Были свои свершения, свои герои…

– А провожаем мы его со стыдом, – перебивает Дэн. – Эта грязная война на Кубе…

– Да, правда, – вздыхает дядя Дэвид.

– Однако, – бодро добавляет Дэн, – я не теряю оптимизма. Двадцатый век будет лучше, Хенни права. Он будет лучше, благодаря молодому поколению.

Тикают часы на камине. Стрелки приближаются к полуночи.

Они открывают окно и, наклонившись, вдыхают морозный воздух. В городе светло, как днем. В каждом доме зажжены электрические или газовые лампы, свечи. Внизу на улице собралась толпа. Трубят жестяные рожки, пронзительно свистят свистки, кто-то бьет в барабан.

Внезапно в небо поднимается радостный крик, оглушительный, как гром или шум прибоя, словно слились воедино голоса всех жителей Нью-Йорка, приветствующих наступление первого января Нового года.

– Двенадцать часов. Тысяча девятисотый год наступил, – говорит Дэн.