Золотая чаша   ::   Плейн Белва

По-английски дед говорил с сильным акцентом, как человек, приехавший в Америку не более года назад, хотя на самом деле его семья перебралась сюда, когда он был юношей, моложе, чем Пол сейчас. Но в его доме все говорили только по-немецки; он по-прежнему считал себя немцем и каждый год ездил в Германию. Пол даже сожалел немного о том, что этот человек вызывает у него неприязнь.

Обе бабушки – Вернер и Де Ривера – были Полу в общем-то безразличны. Про себя Пол всегда потешался над тем, до какой степени две старые дамы презирали друг друга (конечно, никто в семье ни за что не признал бы этого): бабушка Анжелика презирала немецкое происхождение бабушки Вернер, а у той презрение вызывала бедность аристократки-южанки. Внешне они были полной противоположностью: одна – подтянутая и элегантная; фигура другой выдавала большую любительницу поесть. Ее розовая плоть была обтянута черным в полоску шелком, но она смотрелась бы куда лучше в фартуке на кухне, занятая раскатыванием теста для струделя.

И все же, решил Пол, не такие уж они и плохие, и вообще, кто дал ему право…

Внесли десерт: ореховый торт с кофейным кремом – его традиционно пекли по торжественным случаям, мороженое с малиной и клубникой, выращенными в теплицах на Лонг-Айленде, плам-пудинг, верхушку которого лизали язычки голубого пламени. Две горничные беспрестанно расхаживали вокруг стола, и Пол следил за ними глазами: они двигались быстро и ловко, а их лица были такими же застывшими и лишенными всякого выражения, как лица восточных танцовщиц, хотя одна была ирландкой, а другая – венгеркой.