Золотая чаша   ::   Плейн Белва

Его до сих пор еще мучили кошмары; нередко он просыпался среди ночи в холодном поту и с минуту глядел, моргая, на узкую полоску темно-синего неба там, где на окне разошлись занавески, пока, наконец, слыша рядом с собой ровное дыхание спящей Мими и видя вокруг очертания знакомых предметов, не приходил в себя и не успокаивался.

Проходя сейчас мимо выставленных в витрине прекрасных фуляровых носовых платков и строгих форменных галстуков, он вдруг замер на мгновение: это был магазин, в котором когда-то работал Драммонд; у него еще был такой грустный голос и несколько заискивающий взгляд. Он давно умер.

Это было одним из тех воспоминаний, которые легко могли разрушить всю его умиротворенность.

С усилием он заставил себя встряхнуться. В воздухе в эту последнюю неделю марта уже явственно чувствовалось дыхание весны; в окнах магазинов красовались соломенные шляпки и бумажные нарциссы и, шагая сейчас по улицам, он в первый раз за те два месяца, что прошли со дня его возвращения, почувствовал себя, наконец-то, по-настоящему дома.

Он обещал отцу взять у него дома кое-какие бумаги и просмотреть их за ту неделю, что они с матерью будут отдыхать, поэтому вскоре он повернул на северо-запад к Центральному парку. Пятую авеню заполняли субботние толпы покупателей, обновлявших свой весенний гардероб. Продолжая идти быстрым шагом, он время от времени бросал взгляд на свое отражение в зеркальных витринах. Приятно было вновь увидеть себя в обычном темно-синем костюме. Он все еще был довольно худ, но Мими была полна решимости исправить это, пичкая его с утра до вечера густыми супами, пудингами и домашней выпечки булочками. Она беспокоилась о нем, как мать об изголодавшемся ребенке.

Слово «мать» дало его мыслям новое направление.