JК
Bye-bye, baby!.. :: Платова Виктория
Страница: 246 из 432 – Может, твоя?
Уж ответил не сразу. Крупными глотками он осушил поллитровый бокал с пивом, демонстративно отрыгнул и уставился на Сардика немигающим взглядом.
– Куда мне, старичок. Я давно отошел от дел.
Больше не пишешь? – Поверить в то, что «Уж не пишет», было невозможно, и Сардик недоверчиво усмехнулся.
Живописью это не назовешь. Так, лабуда. Портреты официальных лиц. Их жен, детей и собак. Собаки получаются лучше всего. Немцы – тупые животные. Zugtiere 11 . – Акцент Ужа стал еще более ощутимым. – Я там женился, между прочим.
– На тупом животном?
Генау 12 . На корове. Симментальской.
Уж полез во внутренний карман пиджака и вынул тонкую пачку фотографий: женщины лет тридцати, типичной немки с круглым лицом и круглыми глазами («моя корова»), пухлого диатезного младенца («мой киндер»), двухэтажного, облицованного камнем дома с клумбой на переднем плане («мой хауз»), новенького «Мерседеса» цвета «мокрый асфальт» («мой ваген»). Было еще несколько снимков – Уж без коровы и киндера, но в компании жизнерадостных и почему-то потных бюргеров. На всех этих снимках Уж занимал одно и то же место – крайнее слева или крайнее справа.
Времена меняются, меланхолично думал Сардик, вполуха слушая, как Уж поносит пригревшую его Германию, вот ты уже и не центровой.
– Хреново там, да? – из вежливости спросил он.
– Душно. Как есть воздуху не хватает. И скука смертная. Тоска.
– Что же ты там сидишь? Возвращайся.
– В Рашку? Э-э, нет.
Уж ответил не сразу. Крупными глотками он осушил поллитровый бокал с пивом, демонстративно отрыгнул и уставился на Сардика немигающим взглядом.
– Куда мне, старичок. Я давно отошел от дел.
Больше не пишешь? – Поверить в то, что «Уж не пишет», было невозможно, и Сардик недоверчиво усмехнулся.
Живописью это не назовешь. Так, лабуда. Портреты официальных лиц. Их жен, детей и собак. Собаки получаются лучше всего. Немцы – тупые животные. Zugtiere 11 . – Акцент Ужа стал еще более ощутимым. – Я там женился, между прочим.
– На тупом животном?
Генау 12 . На корове. Симментальской.
Уж полез во внутренний карман пиджака и вынул тонкую пачку фотографий: женщины лет тридцати, типичной немки с круглым лицом и круглыми глазами («моя корова»), пухлого диатезного младенца («мой киндер»), двухэтажного, облицованного камнем дома с клумбой на переднем плане («мой хауз»), новенького «Мерседеса» цвета «мокрый асфальт» («мой ваген»). Было еще несколько снимков – Уж без коровы и киндера, но в компании жизнерадостных и почему-то потных бюргеров. На всех этих снимках Уж занимал одно и то же место – крайнее слева или крайнее справа.
Времена меняются, меланхолично думал Сардик, вполуха слушая, как Уж поносит пригревшую его Германию, вот ты уже и не центровой.
– Хреново там, да? – из вежливости спросил он.
– Душно. Как есть воздуху не хватает. И скука смертная. Тоска.
– Что же ты там сидишь? Возвращайся.
– В Рашку? Э-э, нет.