JК
Bye-bye, baby!.. :: Платова Виктория
Страница: 94 из 432Нерасторопность, полное непонимание ситуации. Итог неутешителен:
я уволена и больше не увижу свое божество.
И Сесил Битон здесь ни при чем.
***
Я и правда больше не видела Тимура.
Все три года, прошедшие после Города. После Ночи.
Поначалу боль от потери того, кто никогда мне не принадлежал, была достаточно сильной. Поначалу я даже не могла спать, потом – могла, но часто просыпалась: от недостатка воздуха, от свинцовой тяжести в груди, да и собственный рот казался мне забитым волосами божества. Со временем боль прошла, осталось лишь стойкая идиосинкразия на свадебные платья самых разных фасонов, на альтернативную и не очень музыку, а уборщицей на скотобойню я так и не устроилась.
Впрочем, во всем этом были и положительные моменты: воссоединение с темно-вишневой ликерной бумагой для самокруток, например. Теперь я могла запросто купить ее, а заодно и мелко нарезанный табак на выбор: ванильный, шоколадный или original без отдушек. Теперь я сама, без помощи машинки, крутила такие безупречные, лишенные малейшего изъяна сигареты, что впору было организовывать мастер-класс. И плевать мне было на мусикины страшилки, в которых я загибалась от рака легких.
– Не мешало бы тебе составить завещание, лапуля, – не раз говорила она во время наших посиделок в кафе на Австрийской. – С твоими темпами курения ты и до ближайших олимпийских игр не доживешь.
– Летних или зимних?.. – уточняла я.
я уволена и больше не увижу свое божество.
И Сесил Битон здесь ни при чем.
***
Я и правда больше не видела Тимура.
Все три года, прошедшие после Города. После Ночи.
Поначалу боль от потери того, кто никогда мне не принадлежал, была достаточно сильной. Поначалу я даже не могла спать, потом – могла, но часто просыпалась: от недостатка воздуха, от свинцовой тяжести в груди, да и собственный рот казался мне забитым волосами божества. Со временем боль прошла, осталось лишь стойкая идиосинкразия на свадебные платья самых разных фасонов, на альтернативную и не очень музыку, а уборщицей на скотобойню я так и не устроилась.
Впрочем, во всем этом были и положительные моменты: воссоединение с темно-вишневой ликерной бумагой для самокруток, например. Теперь я могла запросто купить ее, а заодно и мелко нарезанный табак на выбор: ванильный, шоколадный или original без отдушек. Теперь я сама, без помощи машинки, крутила такие безупречные, лишенные малейшего изъяна сигареты, что впору было организовывать мастер-класс. И плевать мне было на мусикины страшилки, в которых я загибалась от рака легких.
– Не мешало бы тебе составить завещание, лапуля, – не раз говорила она во время наших посиделок в кафе на Австрийской. – С твоими темпами курения ты и до ближайших олимпийских игр не доживешь.
– Летних или зимних?.. – уточняла я.