JК
Амур-батюшка (Книга 2) :: Задорнов Николай Павлович
Страница: 610 из 613За парусом было тепло. Пламя отражалось от полотнища, грело воздух.
В ночь поднялась пурга.
Савоська кутался в шкуру и рассказывал сказки про собачью голову, которая катилась по тайге, про живые деревья со змеями вместо ветвей и про чертей, воевавших с лягушкой.
Уже было поздно, когда Савоська вдруг повеселел. Вверху в отверстие стала видна Большая Медведица.
- Вон амбар, - показал он, - а по-вашему, ковш! Надо спать. Хороший снег упал, легкий. Соболь наверху живет, шишки кушает, его след увидим, он будет бегать по снегу.
...Чуть брезжил рассвет, и черные горбы сопок начинали проступать из тьмы, собаки страшно выли.
Опять пили жир, ели мясо. Запрягли собак. Синим предрассветом начинался унылый, трудный путь.
Шли медленно. Снега задерживали ход груженых нарт.
- Вот сопка, где мы были, - показал Савоська в полдень.
Влево вся в снегу, как облако, высилась белая куполообразная гора. И не верилось Ваське, глядя отсюда, что он был там, на самой вершине. И все пешком!
Чем дальше, тем глуше и страшней были места, и Васькой владело то же чувство, что на Горюне, когда шли в завалах колодника между скал. На перевалах лес либо горелый, либо мелкий, попадался мертвый, сожженный ледяными ветрами на корню. Чем выше поднимались охотники, тем обширней становились мари с чахлыми деревьями, словно поднимались не вверх, а опускались в какую-то болотистую впадину. Кругом вершины. Грозные издали, они оказывались тут небольшими куполами.
В ночь поднялась пурга.
Савоська кутался в шкуру и рассказывал сказки про собачью голову, которая катилась по тайге, про живые деревья со змеями вместо ветвей и про чертей, воевавших с лягушкой.
Уже было поздно, когда Савоська вдруг повеселел. Вверху в отверстие стала видна Большая Медведица.
- Вон амбар, - показал он, - а по-вашему, ковш! Надо спать. Хороший снег упал, легкий. Соболь наверху живет, шишки кушает, его след увидим, он будет бегать по снегу.
...Чуть брезжил рассвет, и черные горбы сопок начинали проступать из тьмы, собаки страшно выли.
Опять пили жир, ели мясо. Запрягли собак. Синим предрассветом начинался унылый, трудный путь.
Шли медленно. Снега задерживали ход груженых нарт.
- Вот сопка, где мы были, - показал Савоська в полдень.
Влево вся в снегу, как облако, высилась белая куполообразная гора. И не верилось Ваське, глядя отсюда, что он был там, на самой вершине. И все пешком!
Чем дальше, тем глуше и страшней были места, и Васькой владело то же чувство, что на Горюне, когда шли в завалах колодника между скал. На перевалах лес либо горелый, либо мелкий, попадался мертвый, сожженный ледяными ветрами на корню. Чем выше поднимались охотники, тем обширней становились мари с чахлыми деревьями, словно поднимались не вверх, а опускались в какую-то болотистую впадину. Кругом вершины. Грозные издали, они оказывались тут небольшими куполами.