JК
Бизнес Владимира Путина :: Белковский Станислав
Страница: 4 из 61Третьего, увы, недано.
Муссолини, Франко, тем паче Наполеон Первый были людьми власти. И беззаветно любили они самое власть. Ту мистическую субстанцию, которая дает ее носителю истинное право вершить судьбы малых сих и потому делает властеносителя подобным Богу. Эта субстанция не хранится в сейфовых ячейках банков первой категории надежности. Ее нельзя измерить на вес и растворить в воде. Запредельно сладостный вкус власти открывается немногим счастливчикам. А добывается этот вкус — на баррикадах, в землянках, на раздраженных полях сражений.
Тот же Бенито Муссолини, настойчиво поминаемый Бжезинским в контексте Путина, в 1922 году пришел к власти, возглавив поход 26 тысяч яростных сограждан на Рим.
Можно ли представить себе Владимира Путина во главе многотысячного похода на первопрестольную?
Вообразим ли Путин, сидящий с подствольным гранатометом в блиндаже перед решающим вооруженным броском в пекло борьбы за власть?
Наконец, смотрится ли Путин даже в умеренно интеллигентной роли лидера парламентской оппозиции?
Очевидный ответ на все три вопроса: нет.
Путин и Муссолини (а также Гитлер, Франко и далее до А.Г. Лукашенко) — всходы разных посевов.
Если присмотреться, то нельзя не увидеть, что наш президент любит не власть, а атрибуты власти. Дворцы, самолеты, лимузины, яхты, почетные караулы, Charles Lafitte 1815 года издания, хрустящего вальдшнепа в соусе белой калины, слова «Геркуланум» и «Корфу», тени Шредера и Берлускони.
Муссолини, Франко, тем паче Наполеон Первый были людьми власти. И беззаветно любили они самое власть. Ту мистическую субстанцию, которая дает ее носителю истинное право вершить судьбы малых сих и потому делает властеносителя подобным Богу. Эта субстанция не хранится в сейфовых ячейках банков первой категории надежности. Ее нельзя измерить на вес и растворить в воде. Запредельно сладостный вкус власти открывается немногим счастливчикам. А добывается этот вкус — на баррикадах, в землянках, на раздраженных полях сражений.
Тот же Бенито Муссолини, настойчиво поминаемый Бжезинским в контексте Путина, в 1922 году пришел к власти, возглавив поход 26 тысяч яростных сограждан на Рим.
Можно ли представить себе Владимира Путина во главе многотысячного похода на первопрестольную?
Вообразим ли Путин, сидящий с подствольным гранатометом в блиндаже перед решающим вооруженным броском в пекло борьбы за власть?
Наконец, смотрится ли Путин даже в умеренно интеллигентной роли лидера парламентской оппозиции?
Очевидный ответ на все три вопроса: нет.
Путин и Муссолини (а также Гитлер, Франко и далее до А.Г. Лукашенко) — всходы разных посевов.
Если присмотреться, то нельзя не увидеть, что наш президент любит не власть, а атрибуты власти. Дворцы, самолеты, лимузины, яхты, почетные караулы, Charles Lafitte 1815 года издания, хрустящего вальдшнепа в соусе белой калины, слова «Геркуланум» и «Корфу», тени Шредера и Берлускони.