Дары и анафемы   ::   Кураев Андрей

12,15) не очень легко: мы легче сострадаем находящимся в несчастьи, нежели сорадуемся благоденствующим. Зависть и недоброжелательство не дозволяют не очень любомудрому сорадоваться благоденствующим. Поэтому будем стараться сорадоваться благоденствующим, чтобы очистить свою душу от зависти» (свт. Иоанн Златоуст) [133] .

Любовь сорадовательная выше любви сострадающей и реже её. Если я узнал, что у моей сотрудницы (которую весь наш дружный коллектив по праву — как нам кажется — терпеть не может) погиб сын, то даже я смогу испытывать к ней чувство сострадания. И наличие этого сочувствия никак не будет свидетельством того, что я достиг нравственных высот. Труднее было бы разделить её радость, а не её скорбь. Например, если однажды я узнаю, что Фонд Сороса [134] выделил ей десять тысяч долларов на издание её никому не нужной книжки — смогу ли я ликовать вместе с нею? О, нет, скорее в то время, как она будет от счастья по потолку бегать, я будут шествовать зелёным как её доллары…

Сорадование редко. А Христос умел сорадоваться с людьми. И первое Своё чудо Он сотворил в атмосфере радости. Не на кладбище произошло первое чудо Спасителя, а на брачном пиру в Кане Галилейской…И самую главную радость Бог разделяет с людьми: на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии (Лк. 15,7).

Этот Бог — есть Любовь; Он не просто любит, Он есть Любовь. Он не просто имеет любовь, не просто проявляется в любви: Он есть Любовь.