Добро в учении графа Толстого и Ницше   ::   Шестов Лев

Какое "innere Besudelung" кроется под всеми признаниями Ницше? Он много ужасного,как помнит читатель, рассказывает о психологии великих людей - но все тоже в относительно общих словах. Как ни трудны такие признания даже тогда, когда их делают в непрямой форме, - но их все же легче вырвать из себя, чем рассказать о действительных своих переживаниях. Ницше спрашивает: "В чем твоя величайшая опасность" и отвечает: "В сострадании". Рядом с этим другой вопрос: "В чем проявляется высшая гуманность?" Ответ: "Jemandem Scham ersparen". Очевидно, сострадание и стыд погубили его. Впоследствии, когда он вспоминал, что делали с ним сострадание и стыд, эти исполнительные агенты нравственности, воплощающие собою внутреннее принуждение, его охватывал мистический ужас и то отвращение к морали, в pendant к которому может быть приведено только отчаяние самых страшных преступников при воспоминании о совершенных ими злодействах. Я говорю "самых страшных", т. е. таких, для которых нет и не может быть спасения, которые знают, что они навеки погубили свою душу, что они преданы навсегда во власть сатаны, говоря языком Макбета, - ибо обыкновенные укоры совести даже у глубоких и сильных людей не могут пойти в сравнение с переживаниями Ницше. Мы знаем исповедь гр. Толстого, мы понимаем, из какого настроения самопрезрения родилась "Крейцерова соната". Но это все еще не то. Гр. Толстой находил под мужицкой одеждой и за работой в поле не только успокоение, но и отраду - хотя бы лишь и на время.