Добро в учении графа Толстого и Ницше   ::   Шестов Лев

Когда же все у него было отнято, когда он остался один - и добро, как неверный друг, покинуло его. Ему не было и 30 лет, когда с ним произошла та страшная метаморфоза, которая называется болезнью. Почти сразу, как роптавший магометанин в пушкинском стихотворении, - он, уснувший юношей, проснулся разбитым старцем с страшным сознанием, что жизнь ушла - и не вернется никогда. А смерти нет - нужно жить под мрачный напев фаустовской песни: entbehren sollst du, sollst entbehren. С такой мольбой пошел он к добру - единственному Богу, которому мог он молиться! Другого Бога у него не было, он не смел о другом Боге и думать потому же, почему не смел быть пессимистом: ибо этот Бог вышел бы, психологически говоря, придуманным ad hoc для облегчения и утешения, как и пессимизм, который у больного является результатом не объективного созерцания, а неудачно сложившейся личной судьбы...

IX

А искал ли Ницше Бога? Об этом уже достаточно свидетельствуют его страстные нападки на христианство. В наше время они звучат совершенным анахронизмом для "образованного" человека - гр. Толстой это лучше других знает. Тем более, что у Ницше они не вызываются, как у других писателей - у Вольтера и молодого Гейне, например, - совершенно посторонними, политическими соображениями. Как раз наоборот: все демократические чаяния обычных врагов государственных религий Ницше чужды.