JК
Приказано выжить :: Семенов Юлиан Семенович
Страница: 337 из 522 – Поберегите легкие! Неужели не понятно, что при здешнем воздухе никотин войдет в самые сокровенные уголки ваших бронхов и останется там вместе с кислородом... Уж коли не можете без курева, травите себя дома...
– Штандартенфюрер, я так не могу! – закашлялся Хётль. – Вы включили аппаратуру?
– Вы же видели... Конечно не включал...
– Покажите...
Штирлиц достал из кармана диктофон, протянул Хётлю:
– Можете держать у себя, если вам так спокойнее.
– Спасибо, – ответил Хётль, сунув диктофон в карман своего кожаного реглана. – Почему вы спросили о голландской живописи? Потому что знаете про шахту Аусзее, где хранятся картины Гитлера?
Штирлиц снова закинул голову и, вспомнив стихотворные строки из затрепанной книжечки Пастернака: «...в траве, меж диких бальзаминов, ромашек и лесных купав лежим мы, руки запрокинув и в небо головы задрав, и так неистовы на синем разбеги огненных стволов...», – почувствовал всю весомость слова, ощутил поэтому горделивую, несколько даже хвастливую радость и, вздохнув, сказал:
– Как это ужасно, Хётль, когда люди ни одно слово не воспринимают просто, а ищут в нем второй, потаенный смысл... Отчего вы решили, что меня интересует хранилище картин, принадлежащих фюреру?
– Потому что вы спросили меня, как я отношусь к живописи... Мне поэтому показалось, что вы тоже интересуетесь хранилищем.
– «Я тоже». А кто еще интересуется?
Хётль пожал плечами:
– Все, кому не лень.
– Хётль, – вздохнул Штирлиц, – вам выгодно взять меня в долю.
– Штандартенфюрер, я так не могу! – закашлялся Хётль. – Вы включили аппаратуру?
– Вы же видели... Конечно не включал...
– Покажите...
Штирлиц достал из кармана диктофон, протянул Хётлю:
– Можете держать у себя, если вам так спокойнее.
– Спасибо, – ответил Хётль, сунув диктофон в карман своего кожаного реглана. – Почему вы спросили о голландской живописи? Потому что знаете про шахту Аусзее, где хранятся картины Гитлера?
Штирлиц снова закинул голову и, вспомнив стихотворные строки из затрепанной книжечки Пастернака: «...в траве, меж диких бальзаминов, ромашек и лесных купав лежим мы, руки запрокинув и в небо головы задрав, и так неистовы на синем разбеги огненных стволов...», – почувствовал всю весомость слова, ощутил поэтому горделивую, несколько даже хвастливую радость и, вздохнув, сказал:
– Как это ужасно, Хётль, когда люди ни одно слово не воспринимают просто, а ищут в нем второй, потаенный смысл... Отчего вы решили, что меня интересует хранилище картин, принадлежащих фюреру?
– Потому что вы спросили меня, как я отношусь к живописи... Мне поэтому показалось, что вы тоже интересуетесь хранилищем.
– «Я тоже». А кто еще интересуется?
Хётль пожал плечами:
– Все, кому не лень.
– Хётль, – вздохнул Штирлиц, – вам выгодно взять меня в долю.