Фрегат Надежда   ::   Бестужев-Марлинский Александр

- Я русский, княгиня: я суровый славянин, как говорит Пушкин.

- Тем на этот раз хуже: я ненавижу чугунные сердца, - на них невозможно сделать никакого впечатления!

- Почему же нет, княгиня! Разгорячите этот металл, и он будет очень мягок, и потом рука времени не сотрет того, что вы на нем изобразите.

- Но для изображения чего-нибудь надо ковать молотом, а это вовсе не дамское дело.

- Терпение, княгиня, дает уменье.

- Но всякий ли, капитан, может командовать терпеньем, как вы "Надеждою"? Да, кстати о "Надежде", - все ли в добром она здоровье?

- Напротив, княгиня, бури ее одолели с тех пор, как вы ее оставили.

- Надеюсь по крайней мере, - продолжала княгиня, все еще играя словами о имени моего фрегата, - надеюсь, она вас не покинула!

- Все равно почти: я очень далек от нее!

- Но, как верный рыцарь, не покидаете зато ее символа: на воротнике вашем таинственно блестят два якоря.

- Заметьте, княгиня, - примолвил я со вздохом, - они с оборванными канатами.

В это время офицер, сосед мой, наклонившись сзади меня к дипломату, сказал ему вполголоса:

- II se pique d'esprit, ce lion marin [Он чванится своим умом, этот морской лев (фр.)].

- Oui-da, - отвечал тот. - II s'en pique! [Да, он им чванится! (фр.)]

- Et cette fois il n'est pas si bete qu'il en a l'air [Но на этот раз он не такой болван, каким кажется (фр.)], - примолвил первый, презрительно покачиваясь на стуле.

Я вспыхнул.