Фрегат Надежда   ::   Бестужев-Марлинский Александр

И вот он искусно свел разговор на прежнее.

- Неужели, - сказал он Границыну, - развращение столичное так всеобще? Неужели не найти дамы, на чье доброе имя, как на этот хрустальный бокал, не всползти ни одному червяку злословия?

- Я не обер-полицеймейстер, милый друг; мне ведь не подают списков о числе рогатого племени в столице. Буало насчитал в Париже до двух Лукреций; Пушкин в целой России не находит трех пар стройных ножек, - я принимаю то и другое за клевету, и хотя суровые сердца должны быть реже, нежели маленькие следки, со всем тем я в самом Петербурге назову тебе более дюжины верных супруг.

- И, верно, в числе их поместишь жену Мирона Ильича Н. и княгиню Веру, жену князя ***?

Произнося, однако ж, последнее имя, Правин покраснел как маков цвет. Первая любовь не может равнодушно слышать любимого имени, не может без замешательства произнести его.

- Про первую ничего не скажу, и этого уж довольно к ее чести, а другая московская звездочка - гм! она так недавно блеснула на петербургском горизонте... она еще в медовых месяцах супружества, - где ей просветиться! где успеть злословию подстеречь ее, если б что и было?

Лицо Правина прояснело.

- Если б что и было! - молвил он. - Никогда и ничего не может быть.

- Ты не член ли страхового общества, Правин? - насмешливо возразил ротмистр. - Смотри, друг, обанкротишься, если принимаешь на поруки такие ломкие вещи. Важное слово нет, а не может быть еще важнее. Постой-ка, дай бог памяти... княгиня Вера?., гм!! князь Петр!.