Графиня Де Шарни (часть 2)   ::   Дюма Александр

- Боже мой, неужели нас так сильно ненавидят, что десять миллионов французов противнас?

- Ах, государыня, большинство очень легко организовать.

- Прошло ли предложение господина Лакло?

- Оно вызвало споры. Дантон поддержал его.

- Дантон! Но мне казалось, что господин Дантон на нашей стороне. Господин де Монморен мне говорил о должности адвоката в королевском совете, не то купленной, не то проданной, точно не помню, которую мы пожаловали этому человеку.

- Господин де Монморен ошибся, государыня. Если Дантон и стоит на чьей-то стороне, то на стороне герцога Орлеанского.

- А господин Робеспьер выступал? Говорят, он начинает приобретать большое влияние.

- Да, выступал. Он не за петицию, он вовсе лишь за обращение к провинциальным якобинским клубам.

- Но если господин Робеспьер обрел такое значение, надо заполучить его.

- Государыня, господина Робеспьера заполучить невозможно. Господин Робеспьер принадлежит только себе. Им движет идея, утопия, иллюзия, быть может, честолюбие.

- Но, в конце концов, его честолюбие, каково бы оно ни было, мы можем удовлетворить. Предположим, он хочет стать богатым...

- Нет, он не хочет стать богатым.

- Быть может, стать министром?

- Возможно, он хочет стать чем-то больше, нежели министром.

Королева чуть ли не с ужасом взглянула на Барнава.

- Но мне казалось, - заметила она, - министерский пост - самая высокая должность, которой может достичь один из наших подданных.