JК
Графиня Де Шарни (часть 2) :: Дюма Александр
Страница: 6 из 517И если бы вместо раннего вечера, когда солнце хоть и клонится к закату, но еще светит, на дворе уже стояла ночь, каждый волос у него на голове наверняка заискрился бы.
Пес резко остановился и посмотрел на человека.
Мирабо нагнулся, взял пригоршню песка и бросил ему в морду.
Пес зарычал и сделал еще один скачок, на три или четыре шага приблизивший его к недругу. Но тот также пошел навстречу псу.
На мгновение зверь замер, как высеченный из гранита пес охотника Кефала; но Мирабо все наступал на него, и обеспокоенный пес, казалось, колебался между гневом и страхом: глаза и клыки его угрожали, но он присел на задние лапы. Наконец Мирабо поднял руку властным жестом, который всегда так удавался ему на трибуне, когда он бросал в лицо врагам саркастические оскорбительные или язвительные слова, и побежденный пес задрожал всем телом и отступил, оглядываясь в поисках пути к бегству, а затем повернулся и бросился к себе в конуру.
Мирабо высоко поднял голову, гордый и радостный, словно победитель Истмийских игр.
- Ну, доктор, - сказал он, - господин Мирабо, мой отец, недаром говаривал, что собаки - прямые кандидаты в люди. Вы видите этого наглого труса; теперь он будет угодлив, как человек.
И, опустив руку, он повелительным тоном произнес:
- Сюда, Картуш, ко мне!
Пес поколебался; но Мирабо сделал нетерпеливый жест, и пес снова высунул голову из конуры, вылез, не отрывая взгляда от глаз Мирабо, преодолел таким образом все пространство, отделявшее его от победителя, а очутившись у его ног, тихо и робко поднял голову и кончиком трепещущего языка лизнул ему пальцы.
Пес резко остановился и посмотрел на человека.
Мирабо нагнулся, взял пригоршню песка и бросил ему в морду.
Пес зарычал и сделал еще один скачок, на три или четыре шага приблизивший его к недругу. Но тот также пошел навстречу псу.
На мгновение зверь замер, как высеченный из гранита пес охотника Кефала; но Мирабо все наступал на него, и обеспокоенный пес, казалось, колебался между гневом и страхом: глаза и клыки его угрожали, но он присел на задние лапы. Наконец Мирабо поднял руку властным жестом, который всегда так удавался ему на трибуне, когда он бросал в лицо врагам саркастические оскорбительные или язвительные слова, и побежденный пес задрожал всем телом и отступил, оглядываясь в поисках пути к бегству, а затем повернулся и бросился к себе в конуру.
Мирабо высоко поднял голову, гордый и радостный, словно победитель Истмийских игр.
- Ну, доктор, - сказал он, - господин Мирабо, мой отец, недаром говаривал, что собаки - прямые кандидаты в люди. Вы видите этого наглого труса; теперь он будет угодлив, как человек.
И, опустив руку, он повелительным тоном произнес:
- Сюда, Картуш, ко мне!
Пес поколебался; но Мирабо сделал нетерпеливый жест, и пес снова высунул голову из конуры, вылез, не отрывая взгляда от глаз Мирабо, преодолел таким образом все пространство, отделявшее его от победителя, а очутившись у его ног, тихо и робко поднял голову и кончиком трепещущего языка лизнул ему пальцы.