История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1   ::   Сиповский Василий Васильевич

Понятно, какъ оскорбительно было Гоголю сознать, что никто въ авторѣ "Ревизора" не увидѣлъ "честнаго чиновника великаго Божьяго государства" – проповѣдника добра,- a усмотрѣли или скомороха-шута, потѣшника толпы, или либерала-обличителя, или просто суроваго и несправедливаго судью-самозванца. Онъ убѣдился, что его опять не поняли читатели, и онъ сталъ защищать себя отъ многочисленныхъ и разнообразныхъ обвиненій,- особенно, отъ обвиненій въ томъ, что хотѣлъ унизить Россію {Это онъ сдѣлалъ не только въ частныхъ беседахъ и письмахъ, но и въ нѣсколькихъ объяснительныхъ статьяхъ, посвященныхъ "Ревизору": "Отрывокъ изъ письма, писаннаго авторомъ послѣ перваго представленія "Ревизора" къ одному литератору", въ "Предувѣдомленіи для тѣхъ, которые хотѣли бы сыграть, какъ слѣдуетъ "Ревизора" и въ комедіи,,Театральный разъѣздъ послѣ представленія новой комедіи" (1842), "Развязка Ревизора".}. "Если бы это была правда,- писалъ онъ Прокоповичу,- то хуже ("Ревизора") на Руси мнѣ никто не могъ нагадить. Но, слава Богу, это – ложь… Мнѣ страшно вспомнить обо всѣхъ моихъ мараньяхъ. Они въ родѣ грозныхъ обвинителей являются глазамъ моимъ. Забвенья, долгаго забвенья проситъ душа. И если бы появилась такая моль, которая съѣла бы всѣ экземпляры "Ревизора", a съ ними "Арабески", "Вечера" и всю прочую чепуху, и обо мнѣ въ теченіе долгаго времени ни печаталъ, ни изустно не произносилъ никто ни слова, я бы благодарилъ судьбу".