Из Записных книжек   ::   Твен Марк

Я помню, как эти ничтожные конгрессмены появлялись к завтраку, каждый с пачкой бумаг и писем; вся повадка их и наслаждение, которое они извлекали из разыгрываемой комедии, показывали, что в берлогах, откуда они явились, письма былив диковину.

Еще добрый час после завтрака они продолжали сидеть за столом, чтобы на них смотрели. Пытались делать вид, что решают судьбы империи, читали свои письма, хмурили брови и т.п. Нью-Йорк выбил бы чванство из этих конгрессменчиков, да еще как!

В одежде и в манерах ньюйоркцев, как мужчин, так и женщин, есть какая-то ловкость, сноровка, которой нет у приезжих. В поезде, на пароходе или еще где-нибудь часто задаешься вопросом: откуда этот господин, эта дама? Относительно ньюйоркцев такого вопроса не возникает. Вы можете одеться у ньюйоркского портного - это вам не поможет, вы никого не обманете. Вы - переодетый провинциал, и это вам скажет даже слепой.

[1878. ГЕРМАНИЯ]

НЕМЕЦКАЯ ПЕЧКА

- Кто здесь погребен?

- Никто.

- Почему же стоит памятник?

- Это не памятник. Это печка.

Мы стояли, обнажив головы. Теперь мы надели шляпы. Печка вышиной в восемь футов. Посреди утолщение в три с половиной на два с четвертью фута, вроде женского бюста. Наверху - украшения.

2 мая в В. - Слушал кукушку. Генрих спросил: "Сколько лет я проживу?" Кукушка куковала в течение двадцати минут; таким образом Генрих переживет Мафусаила. Это впервые, что я слышу кукушку отдельно от настенных часов. Удивительно, как она искусно подражает своим собратьям в часах, хотя я уверен, ей ни разу не приходилось их слышать. Что может быть хуже часов с кукушкой?

Во Франкфурте газовые рожки с девятью горелками.