Страница:
157 из 765
- Да! - с непонятной решимостью сказал Ханчке и, отступив на три шага, почти слившись с темнотой, вдруг начал декламировать - торжественно, внятно, с видимой любовью к каждому произносимому слову:
Бросились тут друг на друга, подобно львам кровожадным,
Братья родные, отца одного родимые дети,
Тут опустилась и ночь, золотой развязавши свой пояс,
Меч свой направив тяжелой рукой, один поразил им
Брата - и черная кровь полилась мгновенно из раны.
- Доктор Ханчке! - изумленно воскликнул Фридрих. - Это мои вирши? И вы помните их наизусть? До сих пор?
Старик ничего не ответил, лишь сделал паузу, перевел дыхание и закончил:
Но когда острый меч вонзился в грудь Этеокла,
Меч его, панцирь пронзив, поразил царя Полиника.
Оба упали на землю, и мгла им очи застлала.
Братья лежали, друг друга сразив длиннолезвенной медью.
Так Эдипа, царя беспорочного, род пресечен был.
- Доктор Ханчке! - Энгельс поднялся и сделал шаг навстречу Ханчке. Ну как это вы могли столько лет помнить такую белиберду!
- Во-первых, мой мальчик, - учитель тоже сделал шаг навстречу, вышел из тьмы, - за долгие годы моей работы в гимназии у меня было не так уж много учеников, которые слагали стихи на древнегреческом. А во-вторых, это вовсе не белиберда. С самого начала ваше стихотворение привлекло меня тем, что в нем показан ужас и гибельность братоубийства. И чем дальше шло время, чем более тревожным и смутным оно становилось, тем чаще я думал о том, что вы написали это стихотворение именно в предчувствии нынешних времен.
Энгельс и смущенно, и иронически вздернул плечи:
- Уж не считаете ли вы меня пророком, доктор?
- Предчувствовать могут не только пророки, иные юношеские сердца чрезвычайно чутки. Но дело сейчас не в этом.
|< Пред. 155 156 157 158 159 След. >|