JК
Эоловы арфы :: Бушин Владимир
Страница: 213 из 765- А что, если последний номер газеты отпечатать красной краской? А?
У Маркса загорелся взгляд:
- Прекрасная мысль! Так и сделаем! Это будет как знамя, как кровь, как факел... Такая мысль, Фридрих, стоит половины всего номера. В другой раз за подобный подарок я с легким сердцем освободил бы тебя от написания статьи, но не сегодня. Садись и пиши, а мне пора.
Маркс даже не позволил проводить себя до двери, а усадил Энгельса к письменному столу и пододвинул лист чистой бумаги.
Прощаясь с Даниельсом, он еще раз поздравил его с будущим ребенком и, поблескивая темно-карими глазами, ободрил:
- Я надеюсь, все будет хорошо.
Сразу, как только затих звук закрываемой двери, Энгельс обмакнул перо и своим четким красивым почерком вывел:
"К рабочим Кёльна".
Перо несколько мгновений помедлило над бумагой, а потом легко и стремительно побежало:
"На прощание мы предостерегаем вас против какого бы то ни было путча в Кёльне. При военном положении в Кёльне вы потерпели бы жестокое поражение. На примере Эльберфельда вы видели, как буржуазия посылает рабочих в огонь, а потом самым подлым образом предает их".
Энгельсу вспомнились гнусные рожи эльберфельдских предателей, всех отчетливей - Хёхстер.
"Осадное положение в Кёльне, - продолжал он, - деморализовало бы всю Рейнскую провинцию, а осадное положение явилось бы необходимым следствием всякого восстания с вашей стороны в данный момент. Ваше спокойствие приведет пруссаков в отчаяние...
У Маркса загорелся взгляд:
- Прекрасная мысль! Так и сделаем! Это будет как знамя, как кровь, как факел... Такая мысль, Фридрих, стоит половины всего номера. В другой раз за подобный подарок я с легким сердцем освободил бы тебя от написания статьи, но не сегодня. Садись и пиши, а мне пора.
Маркс даже не позволил проводить себя до двери, а усадил Энгельса к письменному столу и пододвинул лист чистой бумаги.
Прощаясь с Даниельсом, он еще раз поздравил его с будущим ребенком и, поблескивая темно-карими глазами, ободрил:
- Я надеюсь, все будет хорошо.
Сразу, как только затих звук закрываемой двери, Энгельс обмакнул перо и своим четким красивым почерком вывел:
"К рабочим Кёльна".
Перо несколько мгновений помедлило над бумагой, а потом легко и стремительно побежало:
"На прощание мы предостерегаем вас против какого бы то ни было путча в Кёльне. При военном положении в Кёльне вы потерпели бы жестокое поражение. На примере Эльберфельда вы видели, как буржуазия посылает рабочих в огонь, а потом самым подлым образом предает их".
Энгельсу вспомнились гнусные рожи эльберфельдских предателей, всех отчетливей - Хёхстер.
"Осадное положение в Кёльне, - продолжал он, - деморализовало бы всю Рейнскую провинцию, а осадное положение явилось бы необходимым следствием всякого восстания с вашей стороны в данный момент. Ваше спокойствие приведет пруссаков в отчаяние...