Эоловы арфы   ::   Бушин Владимир

Освальд был лет на двадцать старше Энгельса, ему явно близилось к пятидесяти, но его открытое, крупных черт лицо светилось такой приветливостью, добротойи одновременно решимостью, энергией, что Энгельс не только сразу почувствовал к нему расположение, но и словно ощутил в нем сотоварища-ровесника.

Знакомясь, Энгельс, назвав себя, с улыбкой добавил:

- Но я еще и Освальд тоже.

- Как так? - Освальд вскинул темные, изогнутые, как у женщины, брови, придававшие удивительное своеобразие его мужественному лицу.

- Когда-то я опубликовал несколько работ под таким псевдонимом.

- Ах, вот оно что!

Энгельс, кажется, тоже расположил к себе Освальда, и тот пригласил его переночевать вместе, в одном доме.

Когда уже укладывались спать, Освальд сказал:

- Я, конечно, кое-что читал из ваших работ. С чем-то согласен, с чем-то нет. Но сейчас меня вот что интересует. Вы человек явно философского склада ума. Да, да, это несомненно, вы прежде всего философ! - подчеркнул Освальд, заметив какое-то протестующее движение Энгельса. - И вот вы, философ, очертя голову бросились в политику. Ведь между философией и политикой нет ничего общего. Первая - уединенное созерцание, тишина; вторая - дела, поступки, коловращение страстей миллионов.

- Нет, - Энгельс поднялся на локоть, - вы ошибаетесь. Все философы всегда были детьми своего времени, своего народа. Их философские идеи взрастают на самых питательных и драгоценных соках родного народа, концентрируя их.