Картинки прошлого   ::   Твен Марк

Была ясная, лунная ночь, и я стоял на вахте у переднего весла, а со мной стоял напарником один человек, Дик Олбрайт; и вот, подходит он ко мне, зевает, потягивается, потом нагибается через край плота, моет лицо в реке и опять ко мне подходит, подсаживается, вынимает трубку; но не успел он ее набить, как поднял голову, взглянул и говорит:

- Эй, глянь-ка туда, не ферма ли то Бука Миллера вон там, у поворота?

- Ну да, - говорю я, - конечно; а что?

Он кладет свою трубку, опускает голову на руки и говорит:

- А я думал, что мы уже прошли ее.

- Я тоже думал так, - говорю я, - когда заступил на вахту (мы стояли по шесть часов, а шесть часов свободных), но мне ребята сказали, - говорю, что плот уже с час как почти не двигается, хоть с виду, - говорю, - он будто идет как полагается.

Дик чего-то застонал и говорит:

- Я раз уже видел такую штуку с плотом, а теперь, - говорит, - мне сдается, что течение малость ослабело у этой излучины за последние два года.

И он встал раз, потом еще раз и все оглядывается, смотрит на воду. Я, по правде сказать, тоже встал за ним и начал оглядываться. Всегда как-то начинаешь делать то, что другой делает, хоть, может быть, и смысла в этом никакого нет. И вот вижу я, мелькает что-то черное по правому борту и плывет за нами. И он, вижу, тоже туда смотрит. Я и спрашиваю:

- А что это такое?

А он этак сердито:

- Да ни черта, просто старый пустой бочонок.

- Пустой бочонок! - говорю я. - Да что ты, - говорю, - неужто у тебя глаз получше подзорной трубы? Откуда ты знаешь, что это пустой бочонок?

А он говорит:

- Ну, не знаю, показалось, что бочонок, а может, и не бочонок.

- Да, - говорю, - может, и бочонок, а может, и что-нибудь совсем другое.