Кельтские сумерки   ::   Йейтс Уильям Батлер

Когда я об этом узнала, я просто вне себя была – да разве можнотак издеваться над бедолагой вроде этого О'Доннелла; а когда мне пару недель назад сказали, что у О'Доннелла умер единственный сын и что он очень по нему горюет, я решила заставить отца впредь обращаться с ним по-хорошему.

Она пошла навестить кого-то из соседей, а меня ноги будто сами понесли к двери в заднюю комнату. Внутри явно ссорились. Разговор, скорее всего, опять зашел о налогах, потому как оба они перебрасывались то и дело какой-то цифирью. Я толкнул дверь; увидев меня, фермер вспомнил, очевидно, о миролюбивых своих намерениях и спросил меня, не помню ли я часом, куда он задевал виски. Я и впрямь вспомнил тут же, как он ставил бутылку в буфет; стараясь между делом разглядеть худое, потемневшее от горя лицо сборщика податей, я подошел к буфету и достал искомое. О'Доннелл был много старше, чем друг мой и хозяин, – сутулый, слабой комплекции старик, и тип был совершенно иной. Один – здоровый, крепкий, привыкший побеждать, другой – из тех людей, чьи ноги словно задались целью не дать им за всю жизнь хотя бы раз присесть и отдохнуть. «Вы ведь из старых О'Доннеллов, – сказал я, – я даже знаю место на реке, где под водой пещера, в которой вы спрятали свое золото, и охраняет ее змей о многих головах». – «Так точно, сэр, – ответил он, – я последний из прямых потомков княжеского рода».