JК
Книга 3. Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны :: Черток Борис Евсеевич
Страница: 602 из 847Умоляет сделать ему операцию. При таком циррозе, как у него, ни один хирург не спасет. Ему с тобой будет веселей.
Мой сосед оказался человеком могучего телосложения, общительным, с хорошим чувством юмора. Войну он встретил матросом Балтийского флота и честно отвоевал четыре года, закончив штурмом Кенигсберга.
В качестве третьего секретаря Замоскворецкого райкома он отвечал за партийную работу в небольших организациях района, в том числе в столовых, ресторанах и всей сфере социально-бытового обслуживания. В районе населением с областной центр таких «точек» насчитывалось несколько сот.
– Вот и получалось, – пожаловался сосед, – куда ни явишься с проверкой, дело начиналось или кончалось угощением. Всегда можно было найти грехи, за которые следовало руководителей снять с работы или даже исключить из партии. Не всегда я способен был отказаться. Так обострилась болезнь, а началось еще с войны.
Трудно было смириться с мыслью, что этот веселый и полный жизненных сил человек приговорен.
Без лишних проволочек я был подвергнут любимой Вишневским процедуре новокаиновой блокаде. Несмотря на кажущуюся простоту, все действия проводились с соблюдением строгих канонов больших операций, и я получил возможность наблюдать артистичность Вишневского в деле, которому он отдал всю жизнь. Больная нога была многослойно обложена салфетками, пропитанными горячей мазью Вишневского, и крепко перебинтована по всей длине.
Мой сосед оказался человеком могучего телосложения, общительным, с хорошим чувством юмора. Войну он встретил матросом Балтийского флота и честно отвоевал четыре года, закончив штурмом Кенигсберга.
В качестве третьего секретаря Замоскворецкого райкома он отвечал за партийную работу в небольших организациях района, в том числе в столовых, ресторанах и всей сфере социально-бытового обслуживания. В районе населением с областной центр таких «точек» насчитывалось несколько сот.
– Вот и получалось, – пожаловался сосед, – куда ни явишься с проверкой, дело начиналось или кончалось угощением. Всегда можно было найти грехи, за которые следовало руководителей снять с работы или даже исключить из партии. Не всегда я способен был отказаться. Так обострилась болезнь, а началось еще с войны.
Трудно было смириться с мыслью, что этот веселый и полный жизненных сил человек приговорен.
Без лишних проволочек я был подвергнут любимой Вишневским процедуре новокаиновой блокаде. Несмотря на кажущуюся простоту, все действия проводились с соблюдением строгих канонов больших операций, и я получил возможность наблюдать артистичность Вишневского в деле, которому он отдал всю жизнь. Больная нога была многослойно обложена салфетками, пропитанными горячей мазью Вишневского, и крепко перебинтована по всей длине.