Мазепа   ::   Костомаров Николай

Но Мазепа придал словам его более общий смысл. «Странно, — заметил гетман, — как этот мужик дерзает так писать».

Так Мазепа делал тайный вред своим соумышленникам по делу низложения Самойловича, — он их опасался. Эти люди недавно испробовали, как возможно при посредстве низкопоклонничества пред сильными московского мира свергать своих гетманов; могли они подумывать, нельзя ли и с Мазепой то же сделать, что сделали с Самойловичем. И Мазепа старался заранее сковырнуть тех, от которых мог ожидать вредных против себя интриг, но не зная наверное: удастся ли ему, не хотел допускать на себя упреков в несправедливости. Поэтому он поступал двулично: одним и тем же явно покровительствовал, а тайно чернил доносами, на тот конец, чтоб обеспечить за собою доверие в Москве, когда эти люди вздумают вредить ему.

В Киеве между тем появился первый письменный донос на самого гетмана, открывший собою целый ряд доносов все в одном и том же смысле. Доносчиком был какой-то поп-расстрига из Путивля. В его доносе было сказано, что гетман сносится тайно с поляками, дружит с ними и тайно покупает себе в Польше маетности. Киевский воевода отправил доносчика с товарищем в Москву, а из Москвы их препроводили в Батурин к гетману. «Мню, — писал Мазепа к Голицыну, — что сии оболгатели, по уговору особ на мене враждующих, с баснями послани суть». Сообщая, что он приказал посадить их обоих под караул, гетман уверял князя Голицына в своей простоте, незлобии и неизменной верности престолу.