JК
Наброски углем :: Сенкевич Генрик
Страница: 45 из 84- Да ведь пьяный-то не в своем уме, - он сам не знает, что делает! Да ведь пьяному и в суде снисхождение оказывают, есликто подерется: дескать, пьяный не знал, что творил. Да что же это, господи! Да ведь трезвый-то не продался бы за пятьдесят рублей. Не дайте вы нас в обиду, люди добрые, пожалейте хоть дитя невинное! И куда я, несчастная, денусь, одна-одинешенька без него, без бедняги! Господь бог воздаст вам за нас, горемычных!
Рыдания прервали ее речь; Репа тоже плакал и поминутно сморкался в пальцы. Гласные приуныли и поглядывали то друг на друга, то на писаря и войта, не зная, как им в этом случае поступить.
Но вот Репиха собралась с силами и снова заговорила:
- Ходит он теперь, как порченный. Тебя, говорит, убью, дитя, говорит, невинное погублю, избу сожгу, а не пойду, хоть убей, не пойду. А чем я-то согрешила? Или мальчонка? А уж он теперь - ни по хозяйству, ни косить, ни лес рубить - ничего. Все только сидит да вздыхает, а я так только на вас надеюсь, на ваш суд. Ведь и вы тоже люди, и ведь и вы в бога веруете. Не дайте вы нас в обиду! Господи Иисусе! Матерь божья Ченстоховская, заступись за нас!
С минуту были слышны лишь рыдания Репихи; наконец, один из гласных, старик, пробормотал:
- Оно и впрямь нехорошо, подпоить человека да и продать его в солдаты!
- Нехорошо, что и говорить, - подтвердили и остальные.
- Да благословит вас господь и пресвятая богородица! - воскликнула Репиха, бросившись на колени.
Войт совсем растерялся, не менее сконфужен был и Гомула.
Рыдания прервали ее речь; Репа тоже плакал и поминутно сморкался в пальцы. Гласные приуныли и поглядывали то друг на друга, то на писаря и войта, не зная, как им в этом случае поступить.
Но вот Репиха собралась с силами и снова заговорила:
- Ходит он теперь, как порченный. Тебя, говорит, убью, дитя, говорит, невинное погублю, избу сожгу, а не пойду, хоть убей, не пойду. А чем я-то согрешила? Или мальчонка? А уж он теперь - ни по хозяйству, ни косить, ни лес рубить - ничего. Все только сидит да вздыхает, а я так только на вас надеюсь, на ваш суд. Ведь и вы тоже люди, и ведь и вы в бога веруете. Не дайте вы нас в обиду! Господи Иисусе! Матерь божья Ченстоховская, заступись за нас!
С минуту были слышны лишь рыдания Репихи; наконец, один из гласных, старик, пробормотал:
- Оно и впрямь нехорошо, подпоить человека да и продать его в солдаты!
- Нехорошо, что и говорить, - подтвердили и остальные.
- Да благословит вас господь и пресвятая богородица! - воскликнула Репиха, бросившись на колени.
Войт совсем растерялся, не менее сконфужен был и Гомула.