Над Курской дугой   ::   Ворожейкин Арсений Васильевич

Строй «лапотников» теряет компактность. Им некогда пикировать — сбрасывают бомбы с горизонтального полета. Пары три-четыре немецких истребителей атакуют нас. Козловский, очевидно связанный боем, не может прийти на помощь. Вторая группа бомбардировщиков уже начала разворачиваться на бомбометание с пикирования. В воздухе становится тесно. Вскипает земля, пенясь черно-серой лавиной от взрывов бомб. Кругом сверкает огонь и, кажется, нестерпимо жжет тебя. Душно. В клокочущем кусочке пространства, сияя нежной белизной шелка, два парашютиста кажутся цветочками, хрупкими и беспомощными. Невольно думаешь, что сейчас, в этом свирепом огне и дыме, они тоже сгорят, как небитые машины. Кто они: наши или вражеские?

Как же быть со второй группой бомбардировщиков? Улучив секунду, бросаю на нее взгляд. Сейчас подойти невозможно: не дадут истребители. В бешеном круговороте они связали нас боем. Около меня дерется Тимонов. Защитив его от «мессера», передаю, чтобы напал на свежую группу «юнкерсов». Николай мгновенно выполняет команду. Я прикрываю его. Вижу, как он уперся в «юнкерса» и бьет, бьёт, бьет. Самолет вспыхивает. И все же бомбардировщики идут к цели, идут стройно.

Больше я уже не в силах оборонять Тимонова: на нас набрасываются истребители. Николай бросает «юнкерсов». Около меня вертится тройка «мессершмиттов», теперь не до бомбардировщиков. «Любой ценой не дай упасть ни одной бомбе!» — приходят на память слова командира полка.