Над Курской дугой   ::   Ворожейкин Арсений Васильевич

— В эскадрилье есть какая-то сволочь, — продолжал Китаев. — И вы за нее обязаны отвечать. Если получилась ошибка, то честный человек признался бы. Подлец воспользовался вашей неорганизованностью, и теперь все крыто. Попробуйте узнайте!

Рядом с комдивом сидел какой-то не знакомый мне командир. Он процедил сквозь зубы, угрожающе:

— Узнать нужно обязательно! А то что это за эскадрилья — своих расстреливает.

Незнакомец попросил меня выйти.

Беспокойные мысли вертелись в голове, когда я спускался со второго этажа. «Кто и с какой целью стрелял по самолету? Может, сделано действительно с умыслом, чтобы вызвать ответный огонь бомбардировщиков и спровоцировать воздушный бой?»

Мне стало понятно, почему командир девятки грозил кулаком, требуя оставить его в покое: явно опасался воздушного боя.

Не хотелось верить, что в эскадрилье оказался подлец. Скорее всего, кто-то допустил оплошность и, боясь ответственности, не признается.

У штаба полка, на скамеечке, словно неживой, сидел Мазжухин. Я подошел:

— Товарищ младший лейтенант! Почему вы не в санчасти?

Мазжухина била нервная лихорадка. Он неуклюже встал и, заикаясь, выжал из себя:

— Я убил человека-то… Думал, что н-е-м-цы! Подошел близко и… убил…

Из сбивчивого рассказа летчика стало ясно, как все произошло.