JК
Нет времени :: Крылов Константин
Страница: 65 из 535Пушкин, впрочем, и не собирался его завершать, о чёмчестно предупреждал первых своих читателей.
Тему виртуальности можно было бы раздувать и дальше — например, обратить внимание на тот факт, что Татьяна начала «мечтать» об Онегине из-за досужих сплетен соседей (то есть вымечтала себе «любого» из подслушанных разговорчиков — глава 3, VI), а знаменитое письмо Татьяны представляет из себя, если верить автору, вольный перевод с французского, оригинала мы так и не видим. [42]
Но прервёмся, чтобы констатировать простой факт: вся поэма есть не что иное как большой перечень несостоявшихся событий, неслучившихся с героями, короче говоря — большой мыльный пузырь. В последних строфах мыльный пузырь протыкается несколькими словами, и читатель, отряхиваясь от брызг, чувствует, что остаётся ни с чём, ибо, оказывается, ничего и не было. Читатель всякий раз ждёт очередной рифмы «розы» — ему даже дают её понюхать — но всякий раз отнимают, как сосиску на верёвочке из-под носа голодной собачки.
У Станислава Лема есть рецензия на ненаписанную книгу, в которой все описываемые события отменяются текстом. Начинается она словами «Поезд не пришёл». Однако непришедший поезд всё-таки вызывает у читателя некие ожидания, какие-то картинки успевают всплыть — скажем, вокзал, перрон, ожидание. Их нужно стереть. Поэтому дальше идёт рассуждение о том, что никто не стоял на перроне, да и самого перрона не было, и так далее: весь набор образов, всплывающих по ходу зачёркиваний, сам безжалостно зачёркивается.
Тему виртуальности можно было бы раздувать и дальше — например, обратить внимание на тот факт, что Татьяна начала «мечтать» об Онегине из-за досужих сплетен соседей (то есть вымечтала себе «любого» из подслушанных разговорчиков — глава 3, VI), а знаменитое письмо Татьяны представляет из себя, если верить автору, вольный перевод с французского, оригинала мы так и не видим. [42]
Но прервёмся, чтобы констатировать простой факт: вся поэма есть не что иное как большой перечень несостоявшихся событий, неслучившихся с героями, короче говоря — большой мыльный пузырь. В последних строфах мыльный пузырь протыкается несколькими словами, и читатель, отряхиваясь от брызг, чувствует, что остаётся ни с чём, ибо, оказывается, ничего и не было. Читатель всякий раз ждёт очередной рифмы «розы» — ему даже дают её понюхать — но всякий раз отнимают, как сосиску на верёвочке из-под носа голодной собачки.
У Станислава Лема есть рецензия на ненаписанную книгу, в которой все описываемые события отменяются текстом. Начинается она словами «Поезд не пришёл». Однако непришедший поезд всё-таки вызывает у читателя некие ожидания, какие-то картинки успевают всплыть — скажем, вокзал, перрон, ожидание. Их нужно стереть. Поэтому дальше идёт рассуждение о том, что никто не стоял на перроне, да и самого перрона не было, и так далее: весь набор образов, всплывающих по ходу зачёркиваний, сам безжалостно зачёркивается.