JК
Одиноко прочерченный путь :: Померанц Григорий
Страница: 16 из 17Именно в эти последние годы жизни были созданы лучшие книги, в том числе "Новые семена созерцания", которые я могу сравнить разве только с "Проповедями и рассуждениями" Мейстера Экхарта; других примеров, между XIV и XX веками, не нахожу. И лишь в 1968 году, когда аббатом стал его же ученик, Мертону дали полную свободу передвижений, плодом которой стал "Азиатский дневник".
Чем глубже он созерцал, чем непосредственнее становилось то, что он называл прикосновением к Богу, тем глубже были его сомнения в букве предания и монастырских правилах. Он пишет Розмари Рютер, женщине-богослову, вызвавшей его доверие, что чувствует себя скорее дзэнцем (а дзэнцы имели право вернуться в мир); и Рютер отвечает ему (повторяю эти слова): "...отрешенность и одиночество не пожизненное призвание, а часть большого ритма жизни". Думаю, что она права и жесткие формы монашества принадлежат к общей жесткости сословного и кастового общества.
Я не ставлю точки над "i", но мне кажется, что многие плодотворные случаи современной аскезы отходят от средневековых образцов. Последний пример - духовный путь Антония Блума. Юность его была такой же мучительно тяжелой, как у баронессы. Вдруг в пятнадцать лет, читая Евангелие от Марка, между первой и третьей главой, он пережил незримое присутствие Христа. С той поры - буквально сгорел душой и думал только о служении Христу. Духовник потребовал от него уйти из дому. Антоний долго боролся с собой и наконец сказал: "Я готов. Куда теперь идти?" - "Как куда? - ответил духовник. - Иди домой".
Чем глубже он созерцал, чем непосредственнее становилось то, что он называл прикосновением к Богу, тем глубже были его сомнения в букве предания и монастырских правилах. Он пишет Розмари Рютер, женщине-богослову, вызвавшей его доверие, что чувствует себя скорее дзэнцем (а дзэнцы имели право вернуться в мир); и Рютер отвечает ему (повторяю эти слова): "...отрешенность и одиночество не пожизненное призвание, а часть большого ритма жизни". Думаю, что она права и жесткие формы монашества принадлежат к общей жесткости сословного и кастового общества.
Я не ставлю точки над "i", но мне кажется, что многие плодотворные случаи современной аскезы отходят от средневековых образцов. Последний пример - духовный путь Антония Блума. Юность его была такой же мучительно тяжелой, как у баронессы. Вдруг в пятнадцать лет, читая Евангелие от Марка, между первой и третьей главой, он пережил незримое присутствие Христа. С той поры - буквально сгорел душой и думал только о служении Христу. Духовник потребовал от него уйти из дому. Антоний долго боролся с собой и наконец сказал: "Я готов. Куда теперь идти?" - "Как куда? - ответил духовник. - Иди домой".