Огнем и мечом   ::   Сенкевич Генрик

Силе этой он и был обязан званием куренного атамана, ибо вообще-то славился на Сечи крайней глупостью, которая была причиною того, что прозвали его Дурным Атаманом и всякое Барабашево словцо вызывало немедленный хохот казацких верховодов.

- Поживем малость, тай, может, и пойдем с камнем на шее ко дну! шепнул ему Татарчук.

- А это почему так? - спросил Барабаш.

- Ты про письма разве не слыхал?

- Т р я с ц я  й о г о  м а т и  м о р д у в а л а! Я, что ли, какие письма писал?

- Вон как все волками глядят.

- К о л и  б  я  к о т о р о г о  в  л о б, так он бы не глядел; глаза враз бы вытекли.

Между тем по крикам снаружи стало ясно, что там что-то произошло. Двери радной зальцы распахнулись настежь, и вошли Хмельницкий с Тугай-беем. Это их приветствовали так радостно. Еще несколько месяцев назад Тугай-бей, доблестнейший из мурз и гроза низовых, был объектом страшной ненависти всей Сечи - теперь же "товарищество", завидя его, подкидывало шапки, полагая мурзу добрым другом Хмельницкого и запорожцев.

Первым вошел Тугай-бей, потом Хмельницкий с булавой гетмана запорожского войска. Звание это носил он с той поры, как воротился из Крыма с выговоренными у хана подкреплениями. Толпа тогда понесла его на руках и, взломав войсковую скарбницу, вручила булаву, знамя и печать, каковые по заведенному обычаю выносились впереди гетмана. Он порядочно изменился, облик его теперь олицетворял собою страшную силу всего Запорожья. Это был уже не обиженный Хмельницкий, сбежавший на Сечь через Дикое Поле, но Хмельницкий - гетман, кровавый дух, исполин, мстящий миллионам за свою обиду.