JК
Оппозиция: выбор есть :: Кара-Мурза Сергей Георгиевич
Страница: 243 из 544И те, что вливает нам в ухо патриот Солженицын-Ветров, и те, что вливает в другое ухо рабочий коммунист Анпилов (кличка неизвестна). Трудно и то, что мифы надо отложить в сторону, как негодный инструмент, а не отбросить с чувством, в ярости. Ибо от этой ярости в тебе возникает какой-то симметричный миф, и о холодном сознании речи уже нет. «Ах, Солженицын все врет и врет, что Сталин расстрелял 63 миллиона человек? Так вот вам — Сталин невинных не расстреливал, а виновных расстрелял мало! Мало! Мало!» — и глаза уже застланы.
Вообще, нам уже непозволительна роскошь иметь какие-то чувства по отношению к Солженицыну или Чубайсу, Лобкову или А.Н.Яковлеву. Надо считать их операторами. Можно на миг возненавидеть «шмайсер» или «мессершмит», или перекладину с веревкой. Но потом надо прятать ненависть в карман и работать.
Как ни странно, острая тоска и ужас перед надвигающимся убийством советского строя возникли раньше не у нас самих, а у тех, кого давно облепили паразиты. Именно там, в «третьем мире», трагически наблюдали за появлением Горбачева, как смотришь во сне на гибель любимого человека и не можешь пошевелить губами, чтобы крикнуть ему, предупредить.
В 1984 г. я был в Мексике, со мной подружился один профессор, из старинного рода. Он говорил лихорадочно, отвергая даже свое научное знание ради последней надежды. Он спрашивал, заложили ли мы на глубокое хранение банк генов советских людей. Где-то на ледниках или на космических станциях — чтобы потом возродить.
Вообще, нам уже непозволительна роскошь иметь какие-то чувства по отношению к Солженицыну или Чубайсу, Лобкову или А.Н.Яковлеву. Надо считать их операторами. Можно на миг возненавидеть «шмайсер» или «мессершмит», или перекладину с веревкой. Но потом надо прятать ненависть в карман и работать.
Как ни странно, острая тоска и ужас перед надвигающимся убийством советского строя возникли раньше не у нас самих, а у тех, кого давно облепили паразиты. Именно там, в «третьем мире», трагически наблюдали за появлением Горбачева, как смотришь во сне на гибель любимого человека и не можешь пошевелить губами, чтобы крикнуть ему, предупредить.
В 1984 г. я был в Мексике, со мной подружился один профессор, из старинного рода. Он говорил лихорадочно, отвергая даже свое научное знание ради последней надежды. Он спрашивал, заложили ли мы на глубокое хранение банк генов советских людей. Где-то на ледниках или на космических станциях — чтобы потом возродить.