После Кастанеды: дальнейшее исследование   ::   Ксендзюк Алексей Петрович

Тем не менее именно та категория испытуемых, которая в той или иной степени освободилась от естественного сопротивления процессу умирания (смертельно больные, смирившиеся со своей участью, самоубийцы, искренне верующие лица, последователи тех или иных духовных практик), либо просто снизившие силу фиксации своей точки сборки (например, наркоманы или алкоголики) чаще всего не сталкиваются с переживанием "отсутствия выхода". Во-вторых, необходимо подчеркнуть особое значение «моральных» или душевных мучений, которые преследуют здесь человека с неистовой силой. Мучения эти, как правило, связаны с бессмысленностью мира, в который погружен индивид, с его механистичностью и повторяемостью. Нетрудно заметить, что эти характеристики легко приложимы к нашему интеллектуальному аппарату в его чистом, замкнутом на себе виде. Такое переживание вряд ли может происходить от перинатальной памяти личности — хотя бы потому, что однажды она уже благополучно прошла через этот этап и явилась на свет, а стало быть, бессознательное хранит опыт временности или преходящести этого эпизода страданий. И напротив — безостановочная работа нашего интеллекта, его мучительное однообразие, повторяемость и неизбежность конечного разочарования, самым ярким образом иллюстрируют вышеописанные ощущения в фазе "отсутствия выхода".

Таким образом, феноменологически этот процесс следует, скорее всего, представлять себе как принудительную задержку движения точки сборки интеллектуально-волевым усилием. Сама природа усилия заставляет точку сборки фиксироваться на правой стороне эманаций "человеческой полосы" (т. е.