После Кастанеды: дальнейшее исследование   ::   Ксендзюк Алексей Петрович

Карлос и сам попытался стать частью этой подлинной, вечно ускользающей, неопределимой Реальности — своею жизнью он попробовал хоть в какой-то мере уподобиться Силе, о которой рассказал столько «сказок» миллионам людей; хотя большая их часть просто развлекалась за его счет; другая настойчиво обвиняла его в шарлатанстве, упражнялась в скепсисе, полагая себя рационалистами и подлинными интеллектуалами; третья — негодовала и находила в учении Кастанеды происки Антихриста. А ведь достаточно взглянуть на ушедшего в бесконечность странника простым, неискусственным взглядом — и поневоле удивишься: как мало личного оставил он за последние три десятилетия! Причудливый узор Силы: словно сама Реальность решила прорваться сквозь барьер восприятия и сделала это безыскусно, непосредственно, лаконично, поскольку как таковая не нуждается ни в литературном изяществе, ни в эстетстве любого рода.

Ничто в жизни последнего нагваля не оставляет впечатления биографии — разве только годы, проведенные в Калифорнийском университете. Его поступки не поддаются однозначным оценкам. Даже история с брошенной дочерью, которую так любили смаковать представители желтой прессы и злобствующие критики, совершенно непонятна. Пытаясь хоть как-то проследить за поведением единственного в своем роде антрополога, начиная со знаменательного 1960 года, когда он познакомился с доном Хуаном, мы словно наблюдаем за человеком, движущимся в жизни на ощупь — Карлос как бы прислушивается к чему-то нам недоступному и стремится правильно ответить на беззвучный зов.