Повесть о вере и суете   ::   Джин Нодар

– Я платье это сразу с тебя сниму, запомни! А потом положу тебя на ковёр. Не на тот, – жена его скатала, – а на другой, с оленями… Животом вниз, поняла? И начну дышать в затылок… А потом покрою маслом. Новое – миндаль с мускусом…

– О-о-ой! – застонала Мишель. – Нет, я не про это. Он опять почти уже – и выскочил!

– Выбрось, говорю, ножницы на фиг! – сорвался Стив. – Я говорю такие слова – а ты! Возьми нож!

Она схватила скальпель и полоснула им по последнему шнуру:

– Всё! Подожди секунду: отключу монитор и возьму трубку.

– Кто-нибудь пришёл? – всполошился Стив.

– Не в этом дело… Такая обстановка, а ты – эти слова…

Освободив правую руку от скальпеля, Мишель поднесла её к левой, и белый груз распределился теперь поровну на ладонях, которые она осторожно потянула на себя и развернулась к каталке.

В глубоком основании опустевшего черепа я разглядел тёмную лужицу крови, припудренную костяными крошками. После долгого шока я перенёс взгляд на извлечённый оттуда шарик, покоившийся уже в эмалированном тазике на каталке. Мишель теребила его пальцем с кизиловым наконечником маникюра и так же легонько пальцем другой руки поглаживала ствол телефонной трубки, через который, увлажнённые мускусно-миндалевым маслом, скользили и набивались в её ухо слова. В её крохотной ушной раковине все они уместиться не могли: тыркались там друг в друга и, извиваясь, проникали сквозь ушной канал в распалявшиеся недра женской плоти.