JК
Повесть о вере и суете :: Джин Нодар
Страница: 58 из 113От толчка тазик грохнулся с неё на пол – и безвольный сгусток влажной мякоти скользнул по кафельному полу, вздрогнул и замер на границе чёрного и белого квадратиков…
Внизу, на полу, он уже перестал казаться мне моим мозгом. А может быть, не переставая быть мозгом, перестал казаться именно моим. Или, точнее, хотя он и не перестал быть чем был, мне уже не верилось, что когда-то прежде он способен был думать.
Мне вдруг вспомнилось слышанное раньше, но так никогда пока не понятое мной определение истинного блаженства: "Не-мозг не-думает о ни-о-чём…"
Теперь мне это показалось более понятным, но смутило другое. Возник вдруг такой вопрос: "Где же мне это вспомнилось?" Точнее: "Чем же именно я вспомнил о том, что "не-мозг не-думает о ни-о-чём"? Не этим ли самым мозгом, который валялся теперь на кафельном настиле?"
И вот тут, – от ужаса и возмущения, от понимания полной невозможности постижения главных вещей и горчайшей обиды на это понимание, – тут и поднялась вдруг во мне поднялась несдержимая страсть к прорыву через поглотившее меня ничто. Не к возвращению в жизнь, а к прорыву в неё сквозь ничто. Эта сила, однако, подобно внезапно же исчезнувшей из меня энергии небытия, не вошла в меня, а стала во мне быть – и с поразительной чёткостью я начал ощущать теперь обратное. Бытие.
Это чувство было одновременно знакомым и неузнаваемым – и неузнаваемое в нём стало наполнять меня таким непредставимым прежде переживанием бытия, когда это переживание есть праздник преодоления ничто.
Внизу, на полу, он уже перестал казаться мне моим мозгом. А может быть, не переставая быть мозгом, перестал казаться именно моим. Или, точнее, хотя он и не перестал быть чем был, мне уже не верилось, что когда-то прежде он способен был думать.
Мне вдруг вспомнилось слышанное раньше, но так никогда пока не понятое мной определение истинного блаженства: "Не-мозг не-думает о ни-о-чём…"
Теперь мне это показалось более понятным, но смутило другое. Возник вдруг такой вопрос: "Где же мне это вспомнилось?" Точнее: "Чем же именно я вспомнил о том, что "не-мозг не-думает о ни-о-чём"? Не этим ли самым мозгом, который валялся теперь на кафельном настиле?"
И вот тут, – от ужаса и возмущения, от понимания полной невозможности постижения главных вещей и горчайшей обиды на это понимание, – тут и поднялась вдруг во мне поднялась несдержимая страсть к прорыву через поглотившее меня ничто. Не к возвращению в жизнь, а к прорыву в неё сквозь ничто. Эта сила, однако, подобно внезапно же исчезнувшей из меня энергии небытия, не вошла в меня, а стала во мне быть – и с поразительной чёткостью я начал ощущать теперь обратное. Бытие.
Это чувство было одновременно знакомым и неузнаваемым – и неузнаваемое в нём стало наполнять меня таким непредставимым прежде переживанием бытия, когда это переживание есть праздник преодоления ничто.