Повесть о вере и суете   ::   Джин Нодар

Я возмутился: Как можно завязывать интимные отношения с правительственным работником?!

Роден возразил, что Тельман прежде всего баснописец, обладающий широким видением мира.

– Широким?! – испугался я. – Не может быть!

Как же не может, возмутился теперь Роден, если Тельман, ни на грамм не будучи евреем, позавчера вынес постановление о неприкосновенности местной синагоги в связи с её возведением в ранг музейных экспонатов!

– Не может быть! – повторил я, но Роден по-прежнему не согласился.

Как же, мол, не может быть, когда нью-йоркская еврейская организация послала Тельману через Родена три тысячи призовых долларов за бережное отношение к еврейской старине! Люди недооценивают людей, добавил он. Особенно выходцы из Союза. И ещё он сказал, что я, наверное, родом оттуда, а судя по виду, – гетеросексуал, хотя душа моя и полна неистраченной жалобы.

– Так и есть, – кивнул я и стал рассказывать ему про зурну, закончив тем, как меня погнали из Вашингтона.

Роден поддакивал, словно знал всё не хуже меня, а когда я остановился, он начал говорить вещи, которые я не просто прекрасно знал, но которые именно тогда и вспомнил. Сперва он высказал три мысли, связанные с фольклором.

Приступ астмы следует лечить пшеничными лепёшками, опущенными в мёд и залитыми неразбавленным вином.

В горах бывает так много света, что в крыльях птиц видны даже косточки.