JК
Разные дни тайной войны и дипломатии. 1941 год :: Судоплатов Павел Анатольевич
Страница: 199 из 433Эйтингон, который почти с самого начала существования Иностранного отдела ОГПУ работал в нем и со временем вырос в крупного работника, рассказывал мне о напряженных отношениях между Ягодой и Трилиссером, не ладили между собой начальник контрразведки А. Артузов и начальник ИНО Трилиссер. Артузов, как известно, стал впоследствии начальником разведки. Трилиссер же перешел на работу в Коминтерн. Артузов в письме к Менжинскому в 1931 году оправдывается за некоторые упущения в работе и даже пишет о «триллиссерских извращениях» в работе разведки. Неудивительно, что когда эти люди были арестованы, они давали показания друг против друга как о «заговорщиках в НКВД».
Когда в Комитете Партийного контроля при ЦК КПСС проверялось мое дело, оказалось, что в различных приложениях к нему были аккуратно подшиты в качестве «компрометирующих материалов» выписки из провокационных показаний и доносов (в 1930-1961 годах) фактически на всех видных работников советской разведки в довоенный период и послевоенные годы правления Сталина. Ко мне было исключительно доброжелательное отношение руководства КПК в лице А. Пельше, И. Густова, начальника секретариата КПК Г. Климова. Поэтому, ознакомившись с этими документами, я напрямую, без обиняков спросил Густова, почему в ЦК КПСС при рассмотрении реабилитационных документов все равно представлялись из прокуратуры и КГБ протоколы допросов арестованных, свидетелей и осужденных по сфальсифицированным политическим делам 30-50-х годов, правда, с чудовищной и циничной оговоркой, что «данные, приведенные в протоколах, не вполне достоверны».
Когда в Комитете Партийного контроля при ЦК КПСС проверялось мое дело, оказалось, что в различных приложениях к нему были аккуратно подшиты в качестве «компрометирующих материалов» выписки из провокационных показаний и доносов (в 1930-1961 годах) фактически на всех видных работников советской разведки в довоенный период и послевоенные годы правления Сталина. Ко мне было исключительно доброжелательное отношение руководства КПК в лице А. Пельше, И. Густова, начальника секретариата КПК Г. Климова. Поэтому, ознакомившись с этими документами, я напрямую, без обиняков спросил Густова, почему в ЦК КПСС при рассмотрении реабилитационных документов все равно представлялись из прокуратуры и КГБ протоколы допросов арестованных, свидетелей и осужденных по сфальсифицированным политическим делам 30-50-х годов, правда, с чудовищной и циничной оговоркой, что «данные, приведенные в протоколах, не вполне достоверны».