Семнадцатый самозванец   ::   Балязин Вольдемар

- Поднялбы я холопов и всех гонимых и мучимых, а не бегал бы от короля к султану и от гетмана к королеве. Не той дорогой шел я, Костя. И не по той дороге тебя за собою вел.

- Знать бы! - вздохнув, отвечал Костя, и Тимоша слышал в словах его не укор - сожаление.

- Не пропало бы только все, что выстрадано нами, - говорил Тимоша. Кто-то другой, что все равно придет за нами, пусть идет иной дорогой. Пусть беды наши и горе, и казни будут ему уроком.

И Костя говорил:

- А как же не придет? Непременно придет. Ведь только нас не станет, а все иное останется. Останутся и бедные, и сирые, и голодные, и обиженные. И стало быть, найдутся всем им защитники.

Ненадолго забывались они в тяжком сне, а просыпаясь, вспоминали все, что было с ними, и даже улыбались порой, хоть и нестерпима была боль во всем теле - от обожженных огнем подошв до вывернутых в плечах суставов.

А потом пришел к ним поп для предсмертного покаяния и причастия.

Костя заплакал и, не глядя на Тимошу, стал каяться и просить духовного отца молиться за него, грешного. А Тимоша, сузив джаза, сказал тихо:

- После того, что видел я, и что сделали со мной братья твои во Христе, чем можешь напугать меня?

- Вечными муками, - сказал поп.

- Вечные муки устроили вы на земле, - сказал Тимоша, - смерть - хоть и лютая - избавление от них.

- Еретик! - воскликнул поп.