JК
Семнадцатый самозванец :: Балязин Вольдемар
Страница: 64 из 431Даже если анафеме предавался живой ещё человек, то для православной церкви он был уже мертв, ибо церковь отказывалась молиться за души преданных анафеме попавших в адворов и еретиков, навсегда извергая их из сонма православных.
Протодьякон отлучил от церкви и проклял всех древних еретиков, и нападающих на церковь, и магометан, и пьяниц, и обижающих вдов и сирот, и бунтовщиков, и изменников. И в самом конце, когда уже были отлучены все бунтовщики, протодьякон проклял и отлучил от церкви главного из них Гришку Отрепьева.
- Да истребится на земле память о нем! - взревел протодьякон и, усилив мощь голоса до предела, прорычал: - Ида буде проклят и отлучен многократ, и после смерти не прощен, и да не примет земля тела его, и да горит в геенне огненной день и ночь, и будет мучен вечно! Анафема!
Анафема! - не ангельскими голосами, а как будто пропела труба страшного суда - глухо и грозно откликнулся хор - и когда замерли его последние раскаты, протодьякон повернул фитилем вниз горящую свечу и она погасла, источая смрад.
- И сугубо анафема! - провозгласил протодьякон ещё раз - и заплакали, запричитали старухи и жонки.
- И трижды - анафема! - вновь прорычал протодьякон и в ужасе пали на колени мужи и старцы.
А Тимоша стоял и всплывали в памяти его слова, прочитанные в книге: "А иные, некие, говорят, что был он, расстрига, Отрепьев Гришка до холопов и простых хрестьян ласков, и хотел волю им дати, да, говорят, встали супротив него бояра, да князья, да помещики - и тово расстригу жизни лишили".
Протодьякон отлучил от церкви и проклял всех древних еретиков, и нападающих на церковь, и магометан, и пьяниц, и обижающих вдов и сирот, и бунтовщиков, и изменников. И в самом конце, когда уже были отлучены все бунтовщики, протодьякон проклял и отлучил от церкви главного из них Гришку Отрепьева.
- Да истребится на земле память о нем! - взревел протодьякон и, усилив мощь голоса до предела, прорычал: - Ида буде проклят и отлучен многократ, и после смерти не прощен, и да не примет земля тела его, и да горит в геенне огненной день и ночь, и будет мучен вечно! Анафема!
Анафема! - не ангельскими голосами, а как будто пропела труба страшного суда - глухо и грозно откликнулся хор - и когда замерли его последние раскаты, протодьякон повернул фитилем вниз горящую свечу и она погасла, источая смрад.
- И сугубо анафема! - провозгласил протодьякон ещё раз - и заплакали, запричитали старухи и жонки.
- И трижды - анафема! - вновь прорычал протодьякон и в ужасе пали на колени мужи и старцы.
А Тимоша стоял и всплывали в памяти его слова, прочитанные в книге: "А иные, некие, говорят, что был он, расстрига, Отрепьев Гришка до холопов и простых хрестьян ласков, и хотел волю им дати, да, говорят, встали супротив него бояра, да князья, да помещики - и тово расстригу жизни лишили".