Серенгети не должен умереть   ::   Гржимек Бернхард

Госпожа Харвей вырезала этого Пегаса из жести, разрисовала и приложила к нему грамоту:

«КРЫЛЬЯ СЕРЕНГЕТИ, КОТОРЫМИ НАГРАЖДАЕТСЯ МИХАЭЛЬ ГРЖИМЕК



От служащих восточного и западного Серенгети и их жен за его заслуги в области низких полетов и в знак признательности за высокий полет его души, его бережное отношение к жизни людей и животных, за его готовность каждого отвезти в любое время в любое место, за то, что он улыбается, когда мы злимся, за то, что он никогда не жалуется, апрежде всего за все его неоценимые заслуги в деле охраны диких животных».



Вечер грозит стать слишком уж торжественным; у Конни Пульман уже слезы навертываются на глаза. Тогда я, чтобы спасти наш веселый праздник, добавляю Михаэлю еще один «рыцарский удар», но уже сзади, когда он склоняется в поклоне.

Глинтвейн получился очень крепким и ударил всем в голову. «Пушечный выстрел», который раздается внезапно по металлической крыше, чуть не опрокидывает всех на пол. Это Герман решил нас напугать. Михаэля ловят, вяжут и опоясывают желтым нейлоновым ошейником. Такими ошейниками мы метим зебр. Забыв о том, что воду здесь надо беречь, гости начинают поливать друг друга, и вскоре все промокают до нитки. Во время фейерверка Михаэль обжигает себе руку. Когда наконец Пульманы с двумя механиками отъезжают, Герман незаметно ставит на крышу их джипа, прямо против верхнего выходного люка, таз с водой. Во время езды вода постепенно выплескивается, заливая пассажиров, но те в пьяном благодушии воображают, что идет дождь.

На другой день Конни сказала мне с восторгом: «It was а wonderful party, like Christmas Eve!» (Какая была чудесная вечеринка, прямо как на Рождество!)

Сначала меня такое заявление несколько озадачило, но потом я вспомнил о нашем рождественском вечере в Джубе и о том, что англичане справляют Рождество несколько своеобразно.