JК
Тайная власть, Незримая сила :: Горбовский Александр
Страница: 174 из 271А если он оказывался так непохож на остальных, кем еще мог бы он быть, как не чародеем и колдуном?
Вот почему, когда крепостной Василий Каменец-Подольского помещика Верещатынского, подвергнутый пытке по подозрению в краже волов, не высказал никаких наружных признаков страдания, он подписал себе тем самым смертный приговор. То, что при растягивании членов и при жжении огнем Василий "проявил завзятое терпение, необычное в человеческом теле" понято было, как несомненное свидетельство, что он "несомненно имел при себе чары". Вопрос о пропавших волах был забыт и отброшен. Перед лицом столь неопровержимого свидетельства этой неожиданно вскрывшейся страшной его вины суд приговорил его к казни.
Когда в ходе суда при колдунах и подозреваемых находили какие-то рукописи или книги, "волшебные тетради", их жгли вместе с ними. Само знакомство с такой литературой, интерес к ней уже служили доказательством причастности к волшебству, а значит, к наведению болезней и всякого зла. Потому-то указ 1682 года царя Федора Алексеевича об основании в Москве Славяно-греко-латинской академии, запрещая держать в академии волшебные, чародейские и богоненавистные книги, предписывал "аще же таковые учители где обрящутся, и они со учениками, яко чародеи, без всякого милосердия да сожгутся".
Ничто, как страх перед вредоносным воздействием разного рода колдунов и чародеев побуждал правительство снова и снова подтверждать свою беспощадность к ним. Даже Воинский устав Петра 1 в числе прочих воинских преступлений называл чернокнижие и колдовство.
Вот почему, когда крепостной Василий Каменец-Подольского помещика Верещатынского, подвергнутый пытке по подозрению в краже волов, не высказал никаких наружных признаков страдания, он подписал себе тем самым смертный приговор. То, что при растягивании членов и при жжении огнем Василий "проявил завзятое терпение, необычное в человеческом теле" понято было, как несомненное свидетельство, что он "несомненно имел при себе чары". Вопрос о пропавших волах был забыт и отброшен. Перед лицом столь неопровержимого свидетельства этой неожиданно вскрывшейся страшной его вины суд приговорил его к казни.
Когда в ходе суда при колдунах и подозреваемых находили какие-то рукописи или книги, "волшебные тетради", их жгли вместе с ними. Само знакомство с такой литературой, интерес к ней уже служили доказательством причастности к волшебству, а значит, к наведению болезней и всякого зла. Потому-то указ 1682 года царя Федора Алексеевича об основании в Москве Славяно-греко-латинской академии, запрещая держать в академии волшебные, чародейские и богоненавистные книги, предписывал "аще же таковые учители где обрящутся, и они со учениками, яко чародеи, без всякого милосердия да сожгутся".
Ничто, как страх перед вредоносным воздействием разного рода колдунов и чародеев побуждал правительство снова и снова подтверждать свою беспощадность к ним. Даже Воинский устав Петра 1 в числе прочих воинских преступлений называл чернокнижие и колдовство.