JК
Тюрьмы и ссылки :: Иванов-Разумник Р
Страница: 408 из 470Тюремное начальство очень дорожило нашей жизнью!
Вот только с "культурными развлечениями" дело обстояло плохо: всякие лекции и доклады были строго-настрого запрещены. Мы, однако, продолжали их устраивать, таясь от всевидящего ока. В камере No 79 особенно частыми докладчиками были я (на самые разнообразные темы) и некий коммунист "товарищ Абрамович", бывший начальник одной из северных полярных станций; он без конца рассказывал нам о жизни и быте на далеком севере, о пушном промысле, об оленьих и собачьих упряжках, о бое тюленей, об охоте на белых медведей, о чукчах и камчадалах, о лыжной тропе, об айсбергах и ледяных торосах. В жаркое, палящее лето слушать это было особенно приятно... Но "курицы" не дремали и взяли нас на учет: в свое время я и "товарищ Абрамович" понесли должную кару за нашу "культурно-просветительную деятельность".
Много часов провел я в этой камере за игрой в шахматы a l'aveugle с членом коллегии защитников Малянтовичем. Кстати сказать, вся вина его заключалась в том, что он был племянником своего дяди, министра Временного Правительства...
Благодаря своему полугодовому тюремному стажу, я сразу же получил в камере No 79 "приличное место" - на нарах, а через полгода возглавлял уже эти нары у самого окна. Но дни проходили за днями, недели за неделями, месяцы за месяцами - дело мое не двигалось, как будто обо мне (к счастью для меня) совсем забыли.
Наконец, как-то раз в середине августа выкликнули и мою фамилию: "без вещей"! Вышел в коридор, был схвачен под руки архангелами (об этом я уже рассказал) и доставлен в следовательскую комнату в том же этаже.
Вот только с "культурными развлечениями" дело обстояло плохо: всякие лекции и доклады были строго-настрого запрещены. Мы, однако, продолжали их устраивать, таясь от всевидящего ока. В камере No 79 особенно частыми докладчиками были я (на самые разнообразные темы) и некий коммунист "товарищ Абрамович", бывший начальник одной из северных полярных станций; он без конца рассказывал нам о жизни и быте на далеком севере, о пушном промысле, об оленьих и собачьих упряжках, о бое тюленей, об охоте на белых медведей, о чукчах и камчадалах, о лыжной тропе, об айсбергах и ледяных торосах. В жаркое, палящее лето слушать это было особенно приятно... Но "курицы" не дремали и взяли нас на учет: в свое время я и "товарищ Абрамович" понесли должную кару за нашу "культурно-просветительную деятельность".
Много часов провел я в этой камере за игрой в шахматы a l'aveugle с членом коллегии защитников Малянтовичем. Кстати сказать, вся вина его заключалась в том, что он был племянником своего дяди, министра Временного Правительства...
Благодаря своему полугодовому тюремному стажу, я сразу же получил в камере No 79 "приличное место" - на нарах, а через полгода возглавлял уже эти нары у самого окна. Но дни проходили за днями, недели за неделями, месяцы за месяцами - дело мое не двигалось, как будто обо мне (к счастью для меня) совсем забыли.
Наконец, как-то раз в середине августа выкликнули и мою фамилию: "без вещей"! Вышел в коридор, был схвачен под руки архангелами (об этом я уже рассказал) и доставлен в следовательскую комнату в том же этаже.