Тридцатилетняя война   ::   Шиллер Фридрих Иоганн Кристоф

И в зрелых летах эти пятна резко проступали всякий раз, когда страсть волновала его кровь. Суеверные люди говорили, что призвание воина отмечено было уже на лбу ребёнка. Такой слуга имел самое несомненное право на благодарность обеих линий династии Габсбургов, но он не дожил до самого блистательного выражения этой благодарности. Гонец, вёзший ему из Мадрида орден Золотого руна , был в пути, когда смерть настигла Паппенгейма в Лейпциге.

Хотя во всех австрийских и испанских землях отслужены были благодарственные молебны, славившие одержанную победу, но сам Валленштейн той неимоверной быстротой, с которой он покинул Лейпциг, а затем — и Саксонию, отказавшись от зимовки в этом государстве, громко и открыто признал своё поражение. Правда, он сделал ещё слабую попытку захватить как бы с налёта, славу победителя, выслав на другое утро своих хорватов произвести разведку вокруг поля битвы; но при виде шведского войска, стоявшего здесь в полном боевом порядке, эти летучие отряды мгновенно рассеялись, и герцог Бернгард, заняв поле сражения, а вскоре вслед за этим и Лейпциг, безраздельно вступил в права победителя.

Но как дорого досталась эта победа и как скорбно торжество! Лишь теперь, когда остыла ярость сражения, стала очевидной вся огромность потери, и ликующие клики победителей умолкли, сменясь тоскливым, мрачным отчаянием. Он, кто вёл их к победам, не вернулся вместе с ними. Там, на поле сражения, завершившегося победой, лежит он в груде мертвецов, ничем не прославившихся.