JК
Тридцатилетняя война :: Шиллер Фридрих Иоганн Кристоф
Страница: 414 из 556Шестнадцать пушек, весь императорский обоз и семьдесят четыре знамени достались шведам; пеприятель оставил на месте около трёх тысяч убитых, и почти столько же солдат было взято в плен. Городом Оснабрюк овладел шведский полковник Книпгаузен, а Падеборном ландграф Гессен-Кассельский, но зато пришлось уступить императорским войскам весьма важный для шведов город Бюкебург. Почти во всех концах Германии победа была на стороне шведского оружия, и в течение года, прошедшего после смерти Густава-Адольфа, не ощущалось никаких следов утраты, понесённой в лице великого вождя.
При описании важнейших событий, ознаменовавших военные действия 1633 года, естественное изумление вызывает бездействие человека, на которого возлагались наибольшие надежды. Среди всех полководцев, деяния которых занимали нас в эту войну, никто не мог сравниться по опытности, дарованию и славе с Валленштейном, и, однако, именно он исчезает из виду после люценского сражения. Гибель его великого противника безраздельно предоставляет ему поприще славы. Вся Европа напряжённо ждёт от него подвигов, которые должны изгладить память о его поражении и явить миру превосходство его военного гения, а он бездеятельно пребывает в Чехии, хотя поражения императора в Баварии, в Нижней Саксонии, на Рейне настоятельно требуют его вмешательства. Он остаётся одинаково непроницаемой загадкой для друга и недруга, предметом ужаса и в то же время последней надеждой для императора. С непонятной поспешностью удаляется он после поражения при Люцене в Чехию, где назначает строжайшее следствие о поведении своих офицеров в этой битве.
При описании важнейших событий, ознаменовавших военные действия 1633 года, естественное изумление вызывает бездействие человека, на которого возлагались наибольшие надежды. Среди всех полководцев, деяния которых занимали нас в эту войну, никто не мог сравниться по опытности, дарованию и славе с Валленштейном, и, однако, именно он исчезает из виду после люценского сражения. Гибель его великого противника безраздельно предоставляет ему поприще славы. Вся Европа напряжённо ждёт от него подвигов, которые должны изгладить память о его поражении и явить миру превосходство его военного гения, а он бездеятельно пребывает в Чехии, хотя поражения императора в Баварии, в Нижней Саксонии, на Рейне настоятельно требуют его вмешательства. Он остаётся одинаково непроницаемой загадкой для друга и недруга, предметом ужаса и в то же время последней надеждой для императора. С непонятной поспешностью удаляется он после поражения при Люцене в Чехию, где назначает строжайшее следствие о поведении своих офицеров в этой битве.