JК
Уроки соционики, или Самое главное, чему нас не учили в школе :: Бескова Любовь Анатольевна
Страница: 208 из 485)
– А почему все-таки они все дружно прочли текст?
– Перед этим прошли Пушкин, Лермонтов, литература XIX века, западная литература, были уроки внеклассного чтения. У них уже был опыт разбора произведений. Им было интересно участвовать в разборе. Мы читали в классе, у каждого на парте была книга.
– Ну, наверное, все же не всем было интересно?
– Ну что вы! У меня был мальчик, Гена Самарцев. И я каждый раз говорила, что мы приступаем к изучению удивительного писателя. И вот он поверил, что Толстой, Достоевский такими и были. И вот мы дошли до Чехова. И на этом кончается учебник русской литературы. И когда я говорю, что это необыкновенный писатель, вдруг это удивительное дитя, спокойное, скромное, встает и говорит: «Валентина Анатольевна, но как же так, по всей программе у нас удивительные писатели! Ведь кто-то же не должен быть удивительным». Вот такой был курьезный случай.
– То есть вы их заражали своим отношением?
– Да, конечно. Мне и самой очень повезло с преподавателями по литературе. Они были очень умны, философичны, психологичны. И я очень увлекалась литературой вот такого плана. А ребята как-то улавливали эту ноту и отвечали моим мыслям.
(Базовая функция – этика эмоций.)
– А вы двойки ставили?
– Ой, вот вы знаете, двойки я не ставила. Дело в том, что двойку учитель, как я сделала вывод, ставит сам себе. Вот у нас, допустим, был выпускной класс. Психологически он был так подобран, что мы могли вести определенную работу по психологии. И вот в этом классе учитель физики поставил 27 двоек. Я открываю журнал, а в нем за четверть 27 двоек.
– А почему все-таки они все дружно прочли текст?
– Перед этим прошли Пушкин, Лермонтов, литература XIX века, западная литература, были уроки внеклассного чтения. У них уже был опыт разбора произведений. Им было интересно участвовать в разборе. Мы читали в классе, у каждого на парте была книга.
– Ну, наверное, все же не всем было интересно?
– Ну что вы! У меня был мальчик, Гена Самарцев. И я каждый раз говорила, что мы приступаем к изучению удивительного писателя. И вот он поверил, что Толстой, Достоевский такими и были. И вот мы дошли до Чехова. И на этом кончается учебник русской литературы. И когда я говорю, что это необыкновенный писатель, вдруг это удивительное дитя, спокойное, скромное, встает и говорит: «Валентина Анатольевна, но как же так, по всей программе у нас удивительные писатели! Ведь кто-то же не должен быть удивительным». Вот такой был курьезный случай.
– То есть вы их заражали своим отношением?
– Да, конечно. Мне и самой очень повезло с преподавателями по литературе. Они были очень умны, философичны, психологичны. И я очень увлекалась литературой вот такого плана. А ребята как-то улавливали эту ноту и отвечали моим мыслям.
(Базовая функция – этика эмоций.)
– А вы двойки ставили?
– Ой, вот вы знаете, двойки я не ставила. Дело в том, что двойку учитель, как я сделала вывод, ставит сам себе. Вот у нас, допустим, был выпускной класс. Психологически он был так подобран, что мы могли вести определенную работу по психологии. И вот в этом классе учитель физики поставил 27 двоек. Я открываю журнал, а в нем за четверть 27 двоек.