JК
Великий псевдоним :: Похлёбкин Вильям Васильевич
Страница: 83 из 170и найти, или получить это издание в библиотеках СССР было невозможно, даже для специалистов, которые еще помнили, что такое издание существовало. Это обстоятельство, правда, мало кого заботило, да и в 1937 году лишних вопросов обычно не задавали. А в 1941 г. и вообще было уже не до них. После войны эта история совершенно забылась: не осталось в живых никого из руставеливедов, обративших внимание на исчезновение книги из музейных экспозиций и из каталогов библиотек.
10. Кто был живым прототипом сталинского псевдонима?
А дело заключалось в следующем.
На титульном листе запрятанного в дальние музейные запасники издания 1889 г. значилось:
«БАРСОВА КОЖА»
Грузинская поэма Шота Руставели.
На русском, французском, немецком, грузинском и армянском языке.
Перевод и примечания Е.С.Сталинского.
Тифлис, 1889 г.
И тогда становилась понятной причина замалчивания и изъятия из выставочных экспозиций и из библиографических описаний именно этого издания в 1937 г.
Действительно, появление фамилии какого-то дореволюционного переводчика Сталинского, да еще на грузинской поэме, – в Сталинскую эпоху, в эпоху Сталинской конституции, при живом И.В.Сталине, – было бы по меньшей мере странным и шокирующим, а по сути дела просто вызывающим для миллионов советских людей, привыкших видеть в Сталине – единственного и неповторимого вождя, со своей единственной в стране фамилией.
10. Кто был живым прототипом сталинского псевдонима?
А дело заключалось в следующем.
На титульном листе запрятанного в дальние музейные запасники издания 1889 г. значилось:
«БАРСОВА КОЖА»
Грузинская поэма Шота Руставели.
На русском, французском, немецком, грузинском и армянском языке.
Перевод и примечания Е.С.Сталинского.
Тифлис, 1889 г.
И тогда становилась понятной причина замалчивания и изъятия из выставочных экспозиций и из библиографических описаний именно этого издания в 1937 г.
Действительно, появление фамилии какого-то дореволюционного переводчика Сталинского, да еще на грузинской поэме, – в Сталинскую эпоху, в эпоху Сталинской конституции, при живом И.В.Сталине, – было бы по меньшей мере странным и шокирующим, а по сути дела просто вызывающим для миллионов советских людей, привыкших видеть в Сталине – единственного и неповторимого вождя, со своей единственной в стране фамилией.