Винни Пух и философия обыденного языка   ::   Руднев Вадим

Слово «проучить», вызвало у Пуха какие-то другие ассоциации.

«Там такая вещь», сказал он. «Кристофер Робин пытался дать мне понять. Дважды-два. Но у меня не пошло».

«Что не пошло?», спросил Кролик.

«Не пошло что?», спросил Поросенок.

Пух покачал головой.

«Я не знаю», сказал он, «просто не пошло, и все. О чем мы вообще говорим-то?»

«Пух», укоризненно сказал Поросенок, «ты что, не слушал, что говорил Кролик?»

«Я слушал, но мне в ухо попала пушинка. Кролик, ты бы не мог повторить еще разочек?»

Кролика никогда не надо было дважды упрашивать что-либо повторить; итак, он спросил, с какого места начать, а когда Пух сказал, что именно с того места, когда пушинка попала ему в ухо; Кролик стал выяснять, когда это произошло, Пух сказал, что не знает, потому что он плохо слышал. Наконец Поросенок сказал, что просто они собираются найти способ, как выбить из Тиггера Прыть, потому что, как ни крути, как мы его ни любим, терпеть его каждодневное и безудержное бонсирование больше невозможно.

«О, понимаю», сказал Пух.

«Этого в нем слишком Много», сказал Кролик. «От этого все и происходит».

Пух попытался осмыслить все это, но все, что ему приходило в голову, было бесполезным.

Тогда он это все про себя прохмыкал:

Будь Кролик Побольше,

Повыше,

Потолще,

Побольше, чем Тиггер;

Его же повадки,

Не столь были б Прытки,

Все было б в порядке,

Будь Кролик Подлиньше.

«Что это Пух там говорит?», спросил Кролик.