Война после войны: информационная оккупация продолжается   ::   Лисичкин Владимир Александрович

Имеется качественное различие между событиями 1917 г. и 1991 г. В 1917 г. и позднее менталитет народа сохранялся, не изменялось его глубинное сознание, которое в эпоху становления России было тесно связано с православием. Русский коммунизм выступил его преемником с точки зрения общинности, коллективизма моральных норм. 1991 г. подвел итог коренному перевороту в общественном сознании от коллективистских начал к индивидуальным, к идеалам общества потребления, где единый Бог — Мамона (деньги) и каждый только за себя.

Результатом резкого поворота в общественном сознании стали растерянность, дезориентация, неспособность к сопротивлению. Каждый умирал в одиночку: голодовки, самоубийства, смерть от нищеты и безнадежности. Существенная сторона происходящих процессов отмечается Р. Косолаповым [1]:

«Самая большая беда России сегодня не только и не столько в затяжном всестороннем кризисе — экономическом и политическом, социальном и моральном, сколько в том, что она перестала, или, вернее, ее заставили перестать жить своим умом. 13 американцев, приехавших после августовского путча 1991 года; иностранные „специалисты“, дирижировавшие Черным Октябрем в 93-м, 6 американцев, выбиравших за нас и для нас президента 16 июня — 3 июля; систематический диктат Международного валютного фонда — все это признаки несуверенности страны в главном и основном — в возможностях распоряжаться собой по собственному усмотрению».