JК
Розыск :: Удинцев Анатолий
Страница: 123 из 175На душе сразу стало как-то неуютно, появилось ощущение собственной незначительности среди ночной стихии. Кто они с Петром по сравнению с этим глухо стонущим внизу океаном тайги? Песчинки! Скорее даже – пылинки!..
Кандычев полез в карман своего дождевика, вытащил сверток и, зашуршав газетой, развернул у себя на коленях.
– Питайся, чем бог послал! – протянул он Олегу ломоть каравая и кусок сала.
Домашней выпечки хлеб был настолько душист, а сало так аппетитно попахивало чесноком, что у Волкова невольно потекли слюнки. Только сейчас он почувствовал, как проголодался.
Свою порцию Олег уничтожил так быстро и жадно, что Кандычев расхохотался:
– Э-э, браток! Ну ты и даешь! Сальцо-то с благоговеньем есть надо, как мой дедок говаривал! А то и вкуса по-настоящему не успеешь понять!
– Поздно! – развел руками Волков. – Хороша кашка, да мала чашка!
– Эт-то точно! Ну да не расстраивайся. Бери Катьшу в жены – чашка всегда полна будет, да и гостям останется. Она в покойницу-мать пошла – работящая да хлебосольная. И характер приветливый, добрый… Одним словом, не баба – золото.
Некоторое время молчали. Кандычев чиркнул спичкой и, прикрываясь от ветра полой плаща, раскурил папиросу.
А Олег думал о Кате. Обидел он ее все-таки, хоть и не хотел!.. Не надо было ей про тот злосчастный ремень говорить.
Кандычев полез в карман своего дождевика, вытащил сверток и, зашуршав газетой, развернул у себя на коленях.
– Питайся, чем бог послал! – протянул он Олегу ломоть каравая и кусок сала.
Домашней выпечки хлеб был настолько душист, а сало так аппетитно попахивало чесноком, что у Волкова невольно потекли слюнки. Только сейчас он почувствовал, как проголодался.
Свою порцию Олег уничтожил так быстро и жадно, что Кандычев расхохотался:
– Э-э, браток! Ну ты и даешь! Сальцо-то с благоговеньем есть надо, как мой дедок говаривал! А то и вкуса по-настоящему не успеешь понять!
– Поздно! – развел руками Волков. – Хороша кашка, да мала чашка!
– Эт-то точно! Ну да не расстраивайся. Бери Катьшу в жены – чашка всегда полна будет, да и гостям останется. Она в покойницу-мать пошла – работящая да хлебосольная. И характер приветливый, добрый… Одним словом, не баба – золото.
Некоторое время молчали. Кандычев чиркнул спичкой и, прикрываясь от ветра полой плаща, раскурил папиросу.
А Олег думал о Кате. Обидел он ее все-таки, хоть и не хотел!.. Не надо было ей про тот злосчастный ремень говорить.