JК
Розыск :: Удинцев Анатолий
Страница: 53 из 175 – Однако застоялся Орлик-то наш! Как бы он тебя не расшиб, паря!
– Да перестаньте вы, деда! – перебила его Катя. – Что ж, по-вашему, человек в седле не сиживал, что ли? Учат ведь их, раз служба такая…
– Так оно, так оно… – миролюбиво согласился Сюткин.
В эту минуту Олег подумал: «Уж лучше бы кого-нибудь из пацанов определили мне в провожатые! Сбросит жеребец с себя на глазах у Кати – стыда не оберешься!…»
Не успел он докончить свою мысль, как открылись ворота конюшни и огромный вороной жеребец, пританцовывая и пофыркивая, буквально вынес висевших на поводьях бригадира Силантьева и старика-конюха.
Как ни готовился Олег к этой встрече, но сердце его все-таки обмерло…
После полумрака конюшни яркие краски солнечного утра, скопление незнакомых людей, видимо, возбуждающе подействовали на Орлика.
Диковато кося глазами по сторонам, он прядал ушами и храпел, приседая на задние ноги.
– Но! Не балуй! Не балуй! – успокаивал коня худенький, чем-то неуловимо похожий на Сюткина старик-конюх. – Не балуй, сказал! – ласково похлопал он по лошадиной морде.
Заметив в руке Волкова сахар, конюх по-приятельски подмигнул:
– Эй, комсостав, чего сидишь-робеешь? Иди давай, угощай Орлика нашего! Сахарок-то он ува-жжаат!
Олег встал, не без робости приблизился к жеребцу, протянул на ладони кусочки сахара.
Жеребец шумно втянул нервно раздувающимися ноздрями воздух, поймал мягкими губами сахар и захрустел, обнажая крупные желтоватые зубы.
– Да перестаньте вы, деда! – перебила его Катя. – Что ж, по-вашему, человек в седле не сиживал, что ли? Учат ведь их, раз служба такая…
– Так оно, так оно… – миролюбиво согласился Сюткин.
В эту минуту Олег подумал: «Уж лучше бы кого-нибудь из пацанов определили мне в провожатые! Сбросит жеребец с себя на глазах у Кати – стыда не оберешься!…»
Не успел он докончить свою мысль, как открылись ворота конюшни и огромный вороной жеребец, пританцовывая и пофыркивая, буквально вынес висевших на поводьях бригадира Силантьева и старика-конюха.
Как ни готовился Олег к этой встрече, но сердце его все-таки обмерло…
После полумрака конюшни яркие краски солнечного утра, скопление незнакомых людей, видимо, возбуждающе подействовали на Орлика.
Диковато кося глазами по сторонам, он прядал ушами и храпел, приседая на задние ноги.
– Но! Не балуй! Не балуй! – успокаивал коня худенький, чем-то неуловимо похожий на Сюткина старик-конюх. – Не балуй, сказал! – ласково похлопал он по лошадиной морде.
Заметив в руке Волкова сахар, конюх по-приятельски подмигнул:
– Эй, комсостав, чего сидишь-робеешь? Иди давай, угощай Орлика нашего! Сахарок-то он ува-жжаат!
Олег встал, не без робости приблизился к жеребцу, протянул на ладони кусочки сахара.
Жеребец шумно втянул нервно раздувающимися ноздрями воздух, поймал мягкими губами сахар и захрустел, обнажая крупные желтоватые зубы.